Убийство со взломом

Начав долгий поединок, они приблизились к передней стенке настолько, что им приходилось отчаянно тянуться за каждым мячом, они метались взад-вперед по площадке – потянуться, прыгнуть, ударить – неослабное рефлекторное действие. Он вкладывал теперь в игру всю свою силу, каждым ударом крутя мяч. Он чувствовал, как Кассандра приноравливается к заданному им энергичному стилю. Бешено взмахивая ракеткой, он кидался от стенки к стенке, в то время как она хладнокровно набирала очки. Он сжимал ракетку обеими руками наподобие того, как сжимают топор, и ожидал очередной подачи. В пятом гейме на счете 19-17 в ее пользу в оконце постучали. Возле площадки ожидала пара. Их время истекло. Кассандра повернулась к нему. Она почти не запыхалась.

– Мы не окончили.

Покинув площадку, Кассандра сняла со скамейки полотенце и вытерла лоб.

– Хорошо поиграли. – И она кивнула ему.

– Где вы так научились?

– Я с тенниса начинала, хотя это не совсем одно и то же.

Он поймал себя на том, что не сводит глаз с бугра мускулов на ее руке.

– А в теннис много играли?

– Достаточно, чтобы в свое время оплачивать занятия в школе бизнеса.

– Так вы им профессионально занимались?

– Пару лет. Высшее мое достижение – добралась до четверти финала в Форест-Хиллс. Удивительная череда побед. Меня определили тогда примерно сто восемьдесят шестой ракеткой мира, поистине звездный год! – Она рассмеялась, обнажив десны и великолепные зубы.

– А что же произошло в Форест-Хиллс?

– Крисси Эверт, в то время просто девчонка, обштопала меня как хотела. Я не смогла брать ее низкие мячи, и через сорок девять минут все было кончено. Я решила тогда полностью переключиться на занятия в школе бизнеса и бросить теннис.

Его ответом было сочувственное молчание.

– Ну, – решительно заявила Кассандра, крепко сжав его плечо, – а теперь пойдем поужинаем.

Она предложила маленький ресторанчик кварталах в десяти от клуба, и он покорно согласился, сказав, что идея прекрасная. Они встретятся у раздевалок через двадцать минут – время достаточное, решил он, чтобы успеть ухватить несколько минут в циркулярной ванне. Лежа в ней, он тер себе лоб и старался получить максимум удовольствия от бурления и кипения струй, со всех сторон бьющих в его тело. Ванна находилась рядом с клубным бассейном, где на мелководье плескалась парочка – мужчина и женщина смеялись и тайком тискались под водой. Судя по всему, нога мужчины гладила между ног женщины.

Наблюдать их возбуждение Питеру было неприятно, и он глубже погрузился в ванну, думая о Дженис.

Произошедшее с нею много лет назад до сих пор было живо в нем. Если возможно получать стимул к действию от чужого несчастья, то именно этот стимул он и получал, и теперь уже довольно давно. Каждое свое дело в суде он втайне посвящал ей, потому что ее обидчик был на свободе. В глубине души он считал себя ленивым эгоистом, и только Дженис давала ему ощущение правоты и силу противостоять, одному за другим, цепи преступлений. Без Дженис запал его начал ослабевать.

Он погрузился в воду так, чтобы только голова торчала над пенистым, дымящимся паром водоворотом. В какой-то момент ему почудилось, что сам он находится внутри собственной черепной коробки, кипения собственных мыслей – голова, а внутри – другая, сознание, без конца наблюдающее себя самое, контролирующее процесс самонаблюдения. Но вскоре он почувствовал, как разминается и расслабляется тело, становясь упругим и розовым, как испаряются ненужные мысли.

Перед тем, как встать в душ, он задержался перед зеркалом, мысленно убирая легкую дряблость бедер, подтягивая живот, так, чтобы яснее обозначились мышцы, и, щупая их, потом еще раз оглядел себя. Плечи мускулистые, отлично тренированы. Перспектива закончить вечер в постели с этой женщиной тут исключена, подумал он. Она, видать, себя ценит, а он не то чтобы очень к этой постели стремится. Он опять пощупал живот. Миллион лет назад, еще школьником, он мог за раз сделать четыре сотни седов, держа над головой двадцатипятифунтовые гантели. В постели он в свои семнадцать лет был неутомим, как машина.

Питер принял душ, почистил нос перед зеркалом, вытерся, оделся. Возможность столкнуться в выбранном Кассандрой ресторанчике с Дженис была ничтожной, если только какой-нибудь мужчина не пригласит ее туда. Он чувствовал свою вину, согласившись на этот ужин, и перекладывал вину на Дженис – весьма удобный психологический трюк, как понимал он и сам. А с другой стороны, в чем его вина, если речь идет всего лишь об ужине! Будь Кассандра помоложе и попривлекательнее, вот тогда виновность его могла бы оказаться оправданной. А так он был рад, что его не слишком к ней тянет, по крайней мере физически. Он озирался, чувствуя себя почему-то очень неуютно.