Убийство Сталина и Берии

«Иди ты, ты – начальник охраны, ты должен забеспокоиться». Он: «Я боюсь». Я: «Ты боишься, а я герой, что ли, идти к нему?». В это время почту привозят – пакет из ЦК. А почту передаем ему обычно мы. Точнее – я, почта моя обязанность. Ну что ж, говорю, я пойду, в случае чего, вы уж меня, ребята, не забывайте. Да, надо мне идти. Обычно входим мы к нему совсем не крадучись, иногда даже дверью специально громко хлопнешь, чтобы он слышал, что ты идешь. Он очень болезненно реагировал, когда тихо к нему входили. Нужно, чтобы ты шел крепким шагом и не смущался, и перед ним чтоб не тянулся. А то он тебе скажет: «Что ты передо мной бравым солдатом Швейком вытягиваешься?». Ну, я открыл дверь, иду громко по коридору, а комната, где мы документы кладем, она как раз перед малой столовой, ну я вошел в эту комнату и гляжу в раскрытую дверь в малую столовую, а там на полу Хозяин лежит и руку правую поднял… вот так. – Здесь Лозгачев приподнял полусогнутую руку. – Все во мне оцепенело. Руки, ноги отказались подчиняться. Он еще, наверное, не потерял сознание, но и говорить не мог. Слух у него был хороший, он, видно, услышал мои шаги и еле поднятой рукой звал меня на помощь. Я подбежал и спросил: «Товарищ Сталин, что с вами?». Он, правда, обмочился за это время и левой рукой что-то поправить хочет, а я ему: «Может, врача вызвать?». А он в ответ так невнятно: «Дз… дз…» – дзыкнул, и все. На полу лежали карманные часы и газета «Правда». На часах, когда я их поднял, полседьмого было, в половине седьмого с ним это случилось. На столе, я помню, стояла бутылка минеральной воды «Нарзан», он, видно, к ней шел, когда свет у него зажегся. Пока я у него спрашивал, ну, наверное, минуту-две-три, вдруг он тихо захрапел… слышу такой легкий храп, будто спит человек. По домофону поднял трубку, дрожу, пот прошибает, звоню Старостину: «Быстро ко мне, в дом». Пришел Старостин, тоже оторопел. Хозяин-то без сознания. Я говорю: «Давай его положим на диванчик, на полу-то неудобно». За Старостиным Туков и Мотя Бутусова пришли. Общими усилиями положили его на диванчик, на полу-то неудобно. Я Старостину говорю:

«Иди звонить всем без исключения». Он пошел звонить. А я не отходил от Хозяина, он лежал неподвижно и только храпел. Старостин стал звонить в КГБ Игнатьеву, но тот испугался и переадресовал его к Берии и Маленкову. Пока он звонил, мы посовещались и решили перенести его в большую столовую на большой диван… Мы перенесли потому, что там воздуха было больше. Мы все вместе это сделали, положили его на тахту, укрыли пледом, видно было, что он очень слаб, пролежал без помощи с семи вечера. Бутусова отвернула ему завернутые рукава сорочки – ему, наверное, было холодно. В это время Старостин дозвонился до Маленкова. Спустя примерно полчаса Маленков позвонил нам и сказал: «Берию я не нашел». Прошло еще полчаса, звонит Берия: «О болезни товарища Сталина никому не говорите».

– В 3 часа ночи слышу – подъехала машина, приехали Берия и Маленков. У Маленкова ботинки скрипели, помню, он снял их, взял под мышку. Они входят: «Что с Хозяином?». А он лежит и чуть похрапывает. Берия на меня матюшком: «Что же ты панику поднимаешь? Хозяин-то, оказывается, спит преспокойно. Поедем, Маленков!». Я им все объяснил, как он лежал на полу, и как я у него спросил, и как он в ответ «дзыкнул» невнятно. Берия мне: «Не поднимай панику, нас не беспокой. И товарища Сталина не тревожь». Ну и уехали.

Опять остался я один. Думаю, надо опять Старостина звать, пусть он всех опять поднимет. Говорю:

«Иначе он умрет, а нам с тобой крышка будет. Звони, чтоб приехали».

Лишь в половине восьмого приехал Хрущев, утешив: «Скоро будет медицина». Около девяти часов действительно появились врачи…».

Сначала давайте рассмотрим вранье Лозгачева само по себе. Представьте ситуацию – они, телохранители, головой отвечают за жизнь Сталина. Его нет в обычные 11.00 утра, он не завтракает, он не обедает, он не выходит на террасу, уже темно, а его нет. И они сидят и ничего не предпринимают?? Почему? Потому, что боятся? Да за беспокойство Сталина их в худшем случае перевели бы охранять Суслова, но ведь за неоказание охраняемому лицу помощи – верный расстрел! И они не идут к нему?? Нет, это уже ни на что не похожая брехня. Телохранители Старостин и Туков пришли на смену в 10.00, они вообще не видели и не слышали Сталина. Они кого охраняли – сами себя? А вдруг Сталина выкрали, и его уже в комнатах нет? Это брехня в расчете на то, что ее будут слушать никогда не служившие идиоты.

Бывший телохранитель Сталина А. Рыбин на тот момент был уже комендантом Большого театра, но именно он в 1977 г. записал первые воспоминания охранников о Сталине и издал в каком-то роде даже полемическую книжицу «Рядом со Сталиным». Он оспаривает клеветническое утверждение Хрущева, что Сталин, дескать, много пил и напивался допьяна. Оспаривает таким вот любопытным примером.