УБИЙСТВО ЦАРСКОЙ СЕМЬИ И ЧЛЕНОВ ДОМА РОМАНОВЫХ НА УРАЛЕ

Иван Клещеев родился в 1897 году в города Шадринске и почти до Февральской революции 1917 года проживал при своих родителях на Крестовоздвиженской суконной фабрике Ушакова близ села Камышинского Екатеринбургского уезда. Отец его, Николай Иванович Клещеев, 52 лет, несколько десятков лет прослужил механиком на этой фабрике. Был он человек не пьяный, и не трезвый, а так, как все; работал исправно, аккуратно, добровольно, а в семейном быту был слабый, безвольный, под башмаком у своей жены Татьяны Васильевны, женщины властной, грубой, заносчивой, но души не чаявшей в своем первенце Ванечке. Кроме Ивана было у них еще два сына и две дочери, но баловнем матери оставался Иван, которому с детства она ни в чем не отказывала, прикрывала его проступки и потакала всяким наклонностям и капризам. Любила она его слепо, до сумасшествия.

С детского возраста Иван приобрел дурные наклонности и, будучи еще совсем мальчишкой, начал заниматься кражами. Мать оберегала его от наказаний отца, принимала часто его вину на себя и за него лгала, измышляя оправдания для ненаглядного Ванюшки. Учился он лениво и плохо, также плохо вел себя в школе, так что учителя жаловались на его поведение, но родители к исправлению никаких мер не принимали. В конце концов Ивана, как неисправимого по поведению и ленивого ученика, исключили из сельского училища, где он обучался.

Тогда отец взял его в обучение к себе и приучал к слесарному делу при фабрике Ушакова, где Иван и проработал до совершеннолетнего возраста. Взрослым он не оставлял своего порока - красть, но крал ловко, хитро, не попадался и судим не был. Незадолго до Февральской революции он ушел, под предлогом искать работы, на сторону от своих родителей; несколько времени пропадал в безвестной отлучке от отца и матери и затем объявился в Тюмени в компании босяков, и ставши сам таковым. Разыскала его мать, совершенно обезумевшая и потерявшая спокойствие со дня его исчезновения; где она только не пребывала, куда ни бросалась разыскивать его, всюду изъездила и исходила и наконец нашла в какой-то тюменской трущобе, притоне всяких темных личностей. Нашла, все забыла от радости и, в материнской гордости, привезла домой, на фабрику Ушакова.

Прожив некоторое время при своих родителях, Иван опять ушел от них и поступил на металлическую фабрику Злоказова в Екатеринбурге. Здесь его застал большевистский переворот. Новое направление было по нем: он охотно примкнул к партии большевиков и вскоре, сделавшись ярым красноармейцем, явился предводителем шайки советских грабителей по отобранию и реквизиции имущества у частных владельцев. В феврале 1918 года во главе такой партии хулиганов и грабителей Иван явился в дом к своему бывшему хозяину Ушакову и, ворвавшись ночью, угрожая расстрелом, потребовал от хозяина выдачи оружия, денег, имущества. Затем, подстрекнув рабочих, предъявил Ушакову требование передать и всю его суконную фабрику. Отец Ивана, как человек порядочный, долгое время не склонялся на сторону большевиков, настаивавших на отобрании у Ушакова фабрики, но потом, под убеждениями своего сына и примкнувшей к нему матери, Татьяны Васильевны, во всем сочувствовавшей большевику-сыну, перешел на их сторону и примкнул к группе рабочих, отбиравшей от Ушакова фабрику. В руках новых владельцев фабрика прекратила работать, и все жившие ею остались без заработка.

Когда комиссар Авдеев пришел на фабрику Злоказова записать рабочих на охрану Царской Семьи, Клещеев добровольно записался на службу в отряд. Состоя в этой охране, он приезжал неоднократно домой к своим родителям и привозил им разные ценные мелкие вещицы, видимо, украденные в Ипатьевском доме у Царской Семьи. В это время его распущенность и разнузданность достигли крайнего предела: он хвалился среди рабочих фабрики Ушакова и перед своими родителями, что женится на одной из дочерей Николая II и что если она не пойдет за него добровольно, то он силою возьмет ее. Никто его не сдерживал и не противоречил ему; мать его, имевшая большое влияние на мужа, во всем ему потакала, поощряла и даже как бы гордилась лихостью и бесстыдством своего любимого первенца.

Когда большевики, разбитые под Екатеринбургом, бежали на Пермь и Иван Клещеев был вынужден также бежать с ними, его мать перед новой политической партией старалась бесконечной ложью всячески оградить любимое дитя; распускала сведения, что Ивана красноармейцы увели силой, что он бежал от большевиков, что поступил в ряды белогвардейских войск. Она не знала, что посторонние люди знали о ее сыне больше, чем она, ослепленная своей материнской к нему любовью, и, не считаясь ни с чем, пыталась только оправдать и спасти его. Сама же, не находя себе места, в жажде утолить безумную тоску металась по всей Западной Сибири, по всем родным и знакомым, по канцеляриям и штабам, в надежде, что, быть может, ложь ее может стать правдой, и ее Ваня, какой бы он ни был, окажется здесь. Ведь всю жизнь она только любила своего первенца, всю душу отдала ему, “любила по совести”, как она ее понимала.