Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале

Ее вера в Бога была искренняя и глубокая. Как человек, не терпевший по природе какой-либо лжи, Она, приняв Православие, приняла веру не по форме, не по необходимости, а всем сердцем, всем разумом, всей волей. Иной Она не могла быть. Ее вера, Ее набожность были искренни, глубоки и чисты. Никакого ханжества в Ней не было и по натуре не могло быть. По основе христианского учения Она верила всем сердцем в силу молитвы, верила до конца.

Чрезвычайно характерное явление обрисовывается различными показаниями свидетелей в свойствах религиозности Государыни. Мужчины считали Государыню истеричной и полагали, что на этой почве в Ней развилась религиозная экзальтация. Женщины категорически отрицают наличие у Государыни истеричности и совершенно отвергают возможность болезненного проявления у Нее религиозного чувства.

Подробное изучение натуры, характера и психологии покойной Государыни по многочисленным Ее письмам приводит к заключению, что суждение женщин в отношении религиозности Государыни, безусловно, соответствует истине. Вероятно, действительно женщины более способны воспринимать веру и религию до конечной глубины, чем мужчины. Ни в одном письме Государыни к кому бы то ни было совершенно не проявляется истеричности. Чистая, глубокая вера в Бога, сопровождаемая всегда бесхитростным, спокойным, здравым суждением рассудка - вот чем отличаются беседы Государыни с близкими Ее сердцу и духу людьми в многочисленной переписке. Никакой экзальтации, никакой искусственности, никакой фальши не чувствуется в ее словах. И только натуры очень хорошие, в свою очередь религиозные, но не способные воспринимать веры до конца, могли видеть в Государыне религиозную экзальтацию и приписывать Ей истеричность, болезненное явление, до сих пор не объятое и не исчерпанное наукой.

Настанет время, когда воскресшая Россия и возрожденный искренним раскаянием русский человек скажут свое последнее и окончательное слово о трагически погибших Государе Императоре и Государыне Императрице. Но русский человек дореволюционного периода сказать этого слова не может: он жил и знал Царя и Царицу не теми, какими Они были в действительности, а теми, которыми Их представляли ему кошмарная интрига, гнусная, продажная печать и грязные слои общества и своя извращенная и притупленная мысль. Общество России питалось сведениями о Царской Семье не от тех, кто знал или мог знать правду о Них, а от тех, кто умышленно не хотел знать правды и умышленно искажал ее, если и знал. Не характерно ли то, что, когда теперь устанавливается лицо непосредственных вдохновителей и руководителей кошмарного преступления в доме Ипатьева, почвой для особого распространения лжи о Царской Семье была избрана именно Ее религиозность.

Здесь в этой области ложь была доведена до чудовищно грязных размеров и совершенно непостижимо воспринята громадной массой общества, уверовавшей или, во всяком случае, не противодействовавшей утверждению лжи в темных слоях толпы, и это уже есть преступление чисто русского общества, кто бы ни являлся его вдохновителями и руководителями. Пока в руководящей русской интеллигенции не появится искреннее сознание этой своей вины, до тех пор пропасть между нею и простым народом не исчезнет, а следовательно, и истинного, светлого воскресения России не начнется, так как оружие победившей Лжи остается в прежних руках.

Чтобы сознать вину, надо знать правду и поверить в нее. Надо поверить тем окружавшим Царскую Семью людям, которые знали Ее непосредственно и любили как людей исключительного христианского начала. Эти люди с полной готовностью рассказали все, что они знали, и как и чем объясняли себе явления, которых были свидетелями. Исследование считало необходимым записать для будущей истории их слова полностью.

“Вот теперь я могу сказать, - говорит полковник Кобылинский, комендант при Царской Семье, поставленный на эту должность Керенским и Корниловым, - что настанет время, когда русское общество узнает, каким невероятным мукам подвергалась эта Семья, когда разные газетные писаки с первых и до последних дней революции наделяли Их интимную жизнь разными своими измышлениями. Возьмите хоть всю эту грязь с Распутиным. Мне много приходилось беседовать по этому вопросу с Боткиным. Государыня болела истерией. Болезнь привела Ее к религиозному экстазу. Кроме того, так долгожданный и единственный Сын болен и нет сил помочь Ему. Ее муки как матери на почве этого религиозного экстаза и создали Распутина. Распутин был для Нее святой. Вот когда живешь и имеешь постоянное общение с этой Семьей, тогда, бывало, понимаешь, как пошло и подло обливали эту Семью грязью. Можно себе представить, что Они все переживали и чувствовали, когда читали в Царском все милые русские газеты.

Такой удивительно дружной, любящей Семьи я никогда в жизни не встречал и, думаю, в своей жизни уже больше никогда не увижу”.