Убийство царской семьи и членов дома Романовых на Урале

Трогательно, по-детски, заносил Цесаревич в дневник свои наблюдения над трагически-жгучими событиями этого тяжелого для Его Родителей и для всей Семьи года. Он болел, и болел серьезно, поэтому, естественно, доминирующими мотивами записи являются отметки о состоянии здоровья и связанные с этим разрешавшиеся Ему развлечения дня. Но Он наблюдателен, отмечает, конечно, по-своему и события внешней жизни, оставлявшие в нем то или другое впечатление: “Сегодня приезжал Керенский; я спрятался за дверь, и он, не замечая меня, прошел к Папа”. “Когда мы ехали на вокзал, кругом нас скакала кавалерия”, это при отправлении в Тобольск. “Мы ходили в церковь; по всему пути стояли шпалерами солдаты”. “Сегодня нас опять не пустили в церковь. Дураки”. “Как тяжело и скучно”, одна из последних записей в Тобольске. В Екатеринбурге Наследник Цесаревич не сделал ни одной записи.

Как общий характер, вначале записи в дневнике идут почти ежедневно; дух их бодрый, веселый. Потом с переездом в Тобольск записи делаются все реже и реже, а содержание их становится все грустнее и грустнее, как будто предчувствие закрадывалось в Его юную душу и Ему не хотелось заносить этого состояния в дневник. Однажды Он выразился: “если будут убивать, то чтобы недолго мучили”. Павел Медведев говорит, что “после первых залпов Наследник еще был жив, стонал; к Нему подошел Юровский и два или три раза выстрелил в Него в упор. Наследник затих”.

Из дневника Наследника Цесаревича видно, что, несмотря на попытки отдельных личностей из охраны тем или другим задеть, оскорбить Членов Семьи, большинство солдат, по-видимому, еще долгое время в Тобольске продолжало сохранять к бывшему Государю уважение, почтение и любовь именно как к бывшему Царю, который даже в положении арестованного продолжал проявлять к ним постоянные знаки внимания, хорошего отношения и заботы. Наследник Цесаревич очень часто упоминает фамилии любимых солдат, разговоры с ними Его и Отца, и эта близкая связь, по-видимому, сохранялась до смены солдат охраны латышами, привезенными Родионовым и Хохряковым. Наследник отмечает, что в Тобольске Они с Государем ходили в помещение караула и там засиживались в беседе с солдатами. Известно, что когда в Тобольск был прислан Керенским новый комиссар Панкратов со своим помощником, грубым Никольским, то они начали вводить разные строгости, во избежание побега или похищения Царской Семьи. Велико было изумление Панкратова, который однажды, зайдя в караульное помещение охраны, застал там Государя Императора с Наследником Цесаревичем за столом с солдатами караула в дружественной беседе. Вероятно, тогда этот революционер Царского времени понял, что если между Правителем - Царем России и народом произошел разрыв, приведший к революции и низвержению Царя руководящими классами, то не бывший Государь Император Николай Александрович был причиною этого разрыва, а все те, кто мнили себя стоящими ближе к народу, мнили себя более понимающими народ и поставившие себя между Царем и народом.

6) Ни в доме, ни в каретнике не оказалось ни одного хорошего сундука и чемодана, принадлежащих Царской Семье, и в которых перевозились их вещи. По-видимому, ими воспользовались убийцы для вывоза награбленного имущества, причем с них были сорваны вензеля и инициалы, которые находились как в доме Ипатьева, так и в доме Попова. В каретнике оставались только железные кухонные сундуки, в которых обыкновенно хранят продукты и припасы, и несколько разбитых и разломанных простых укупорочных ящиков. Среди оставленных и разбросанных вещей оказалось несколько больших рам от фамильных портретов, но самих портретов не сохранилось: их вырвали, изорвали и сожгли. Так были уничтожены большие портреты всех Царских Детей, за исключением портрета Великой Княжны Татьяны Николаевны, какового вообще не было. Портрет Великой Княжны был заказан перед самой февральской революцией; ввиду большой стоимости портрета, Государь и Государыня были вынуждены после своего ареста остановить этот заказ, и портрет сделан не был.

В доме Ипатьева сохранились: соломенная кушетка и ширмы Государыни Императрицы, вывезенные Ею из Царскосельского дворца; кресло-каталка Наследника Цесаревича, в котором Он провел последние месяцы своей жизни, так как со времени переезда в Екатеринбург болезнь не оставляла Его и ходить Он совершенно не мог. От жителей города были получены: сани Наследника Цесаревича, в которых Его возили на прогулки во время болезни зимой, и столик от волшебного фонаря. Самого фонаря в вещах не оказалось.