Убийство церемониймейстера

– Полагаю, Снулому сделали такой заказ. Кто-то из состоящих, чтобы устранить соперника в борьбе за место. Или один ревнивец, чтобы отомстить за женщину.

– Вы меня, значит, имеете в виду? – вскинулся Лерхе. – Это я заказал убийство, по-вашему?

– Я допускаю такую версию и пока не вижу в ней противоречий, – сдержанно ответил Лыков. – А вы так подходите по обеим версиям! И места жаждали, и отомстить за даму сердца хотели. Вот видите?

– Что я вижу? – взорвался Викентий Леонидович. – Что? Пока я вижу перед собой тупую ищейку, которая хочет обвинить меня в преступлении, которого я не совершал!

– «Тупого» я вам, так и быть, прощу, учитывая ваше состояние. На первый раз… А видеть вы должны, что дела ваши плохи. Незнакомую даму мы действительно скоро отыщем. И она расскажет на суде, как вы ее ревновали и желали наказать счастливого соперника. А вы, вместо того чтобы помочь мне поймать настоящего преступника, играете в благородство! Ну? Будете говорить правду?

Лерхе молчал, гоняя желваки по тонкому лицу.

– Не боитесь на каторгу пойти? – продолжил Алексей. – Ведь ошибочные приговоры случаются. А тут такой мотив! Мне и искать больше никого не надо. Изловлю Снулого, он покажет на вас – и каюк.

– Почему это он покажет на меня? – опешил дипломат.

– Потому что преступники часто так делают. Настоящий заказчик нужен убийце на воле, чтобы можно было его шантажировать. Пусть тот деньги на каторгу высылает. Я ведь был на Сахалине, видел все своими глазами. С денежным источником Снулый купит кого полагается и сбежит с острова. А вы останетесь кандалами звенеть.

Лерхе, пораженный такой перспективой, молчал. А сыщик продолжал налегать:

– Поверьте, я знаю, что говорю. Многие нарочно указывают на невинных людей, чтобы продлить следствие. Или уже с каторги делают «признание», впутывают кого попало, с целью покататься взад-вперед. Ведь их тогда вызывают в столицу, снова помещают в следственную тюрьму… А вы? Вы будете доказывать двенадцати присяжным свою невиновность. Что, если не докажете? Поймите, я ваш союзник, если нас обоих интересует правда. Так помогите же мне наконец!

Викентий Леонидович размышлял – медленно, трудно, словно катал камни. Потом он заявил:

– Нет. Она пренебрегла моей любовью и погналась за светской мишурой. Но вас это не касается. Это никого, кроме нас с ней, не касается! И еще: дело вовсе не в ней, дело уже во мне. Впутывать в грязь даму недостойно порядочного человека. Даже если она ему изменила. Да притом всю историю станут склонять в суде… Значит, так. Я не имею к смерти Дашевского никакого отношения. Но не знаю, как доказать это. Тот путь, что вы предлагаете, мне не подходит. Найдите настоящего злодея. И да поможет вам Бог… Я могу идти?

Алексей вынужден был отпустить излишне щепетильного подозреваемого. Он чувствовал досаду. Человек сам себя загонял в угол, да еще и кичился этим! Придется устанавливать личность таинственной сердцеедки другим путем. Лыков только храбрился, утверждая, что это легко. На деле было не так. Время, уйдет драгоценное время! Любой сыщик знает, что преступление разгадывается почти всегда по горячим следам. С каждым днем шансы будут уменьшаться. А тут эта дурацкая игра в благородство.

Но подсказку Лерхе все-таки дал. Он намекнул, что деньгами убитого снабжал Дуткин. А не сообщит ли финансист, в порядке ответной любезности, фамилию дамы? Похоже, состоящие в должности знали друг про друга много интересного. И охотно делились пикантными подробностями с сыщиком.

Лыков раскрыл формуляр Лерхе, но разговор с дипломатом не шел у него из головы. Когда сыщик впервые увидел его, то подумал: «Вот бы не этот был соучастником убийства! Наверное, это из-за сходства с бароном Витькой. А сейчас, после беседы? Не знаю», – сам себе ответил Алексей. Благородство Лерхе было какое-то показное, гипертрофированное. Даму он защищал… И готов идти на каторгу, лишь бы не выдать ее? Да ведь так в жизни не бывает! Только в романах. Значит, поза джентльмена выбрана Лерхе нарочно, чтобы отвести от себя подозрения? Вполне вероятно.

Пытаясь найти еще какие-нибудь зацепки, Лыков изучил формуляр. И обнаружил интересную запись. Викентий Леонидович отбывал воинскую повинность вольноопределяющимся во Втором лейб-гвардии стрелковом батальоне. Но ведь там образцово поставлено обучение стрельбе! Лерхе же обмолвился, что шансы на дуэли у них с Дашевским были равными. Поскольку-де стрелок он аховый. Ой, соврал дипломат! А маленькая ложь рождает большое подозрение. И еще: услышав про Снулого, Лерхе совсем не удивился. Спросил лишь, человек это или рыба. Но фраза прозвучала так, словно была приготовлена заранее. М-да…