Убийство в Амстердаме

Вечером 1 ноября Мохаммед встретился с друзьями в своей амстердамской квартире, которую делил с приятелем по имени Ахмед. Там были Джейсон (наполовину американец), Исмаил, Фахми и Рашид. Друзья из Гааги принесли с собой суп. Они вспоминали старые дни, когда Мохаммед курил дурь и рассказывал фантастические истории. Все смеялись. Время прошло быстро. Было уже за полночь, когда Мохаммед решил совершить прогулку вокруг пруда Слотер-плас, находящегося недалеко от дома. Рашид и Ахмед пошли с ним. Мохаммед говорил мало, но, указав на ночное небо, заметил, каким красивым и мирным оно выглядит. Они слушали молитвы из Корана через наушники, подключенные к цифровым аудиоплеерам, и почти все время молчали.

Вернувшись в квартиру, Ахмед и Мохаммед сразу легли спать. Было поздно, а встать предстояло рано. В полшестого утра они помолились и позавтракали. Ахмед снова заснул. Когда спустя несколько часов он проснулся, Мохаммеда в квартире уже не было. На велосипеде, как и очень многие голландцы, он ехал в другой район Амстердама, чтобы встретить другого велосипедиста. Никаких неожиданностей не произошло. Он неделями заучивал этот маршрут. Он точно знал, что будет делать.

Глава седьмая In memoriam

1

Прочитав на прошлой неделе в газете, что амстердамский район Ост-Ватерграфсмер отказывается установить памятник Тео ван Гогуна улице Линнея, я пришел в ярость. Муниципальный совет [социал-демократы и Зеленые. – И.Б.] боится, что памятник вызовет провокации и беспорядки среди мусульман, живущих в соседних районах… От такой трусости меня тошнит.

Письмо в «Хет Пароол», 13 июля 2005 года

«Здесь конечно же должен стоять памятник Тео ван Гогу», – говорит Жермен Принсен, исполняющий обязанности председателя муниципального совета Ост-Ватерграфсмер… Принсен полагает, что волнения в районе – не повод отказываться от установки памятника. Фреску, созданную в память об убийстве, уничтожали дважды.

«Хандельсблад», 12 июля 2005 года

Итак, споры продолжались. Следует ли установить памятник на улице Линнея, на месте убийства, или в соседнем парке, или, возможно, в центре Амстердама, а может быть, лучше вообще не устанавливать? И каким должен быть этот памятник? Газета «Хет Пароол», основанная голландским Сопротивлением в годы нацистской оккупации попросила своих читателей поделиться мыслями о том, как должен выглядеть памятник. Один из читателей предложил сделать его в виде двухметровой сигареты, периодически выпускающей клубы дыма; другой предложил скульптуру большой довольной свиньи, на розовых боках которой люди смогут выражать свое мнение. Многим понравилась идея о памятнике в виде огромного кактуса, который, по словам одного из читателей, воспользовавшегося старомодной лексикой послевоенных романов о героях войны, «был бы таким же большим и сильным, как Тео, символом непреклонности, достоинства, гордости и неустрашимости».

Кактус стал своего рода фирменным знаком ван Гога. Заканчивая свои телевизионные ток-шоу, он всегда целовал кактус, предлагая гостям сделать то же самое. Один из его гостей, Роман Полански, отказался. Ван Гог, боготворивший Полански, сказал, что любит целовать кактусы. Полански ответил, что у каждого должен быть свой конек.

Возведение памятников своей храбрости и своим страданиям в годы Второй мировой войны получило такое распространение в Голландии в конце 40-x – начале 50-х годов, что люди заговорили о «дожде памятников». Самый большой и известный из них, своего рода рифленый каменный фаллос с барельефами, изображающими страдания порабощенного голландского народа, – Национальный монумент на площади Дам, напротив королевского дворца в Амстердаме.

Каждый год королева возлагает к нему венок в память о Второй мировой войне – не о холокосте, которому в 1950-е годы не придавали большого значения, а о страданиях голландского народа в годы немецкой оккупации. Это место, где нация особенно остро чувствует жалость к себе. (Там же молодежь всего мира собиралась в 1960-е и 1970-е годы, чтобы бренчать на гитарах, заниматься любовью в спальных мешках и курить травку.)