Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти

— Дуглас Грейс — племянник моей усопшей тетушки. Он настаивает на ней с завидным упорством и хотел вас встретить, чтобы лоббировать эту идею, но, мне кажется, первым должен быть я. В конце концов, это я написал вам, а вовсе не Дуглас.

Дорога, по которой они ехали, представляла собой две колеи, разделенные полосой жесткой травы. Она вела к подножию восточных отрогов, плавно огибая их. Далеко на западе, где-то посередине плато, все еще была видна почтовая машина, вернее, комочек клубящейся пыли, двигающийся на юг.

— Не ожидал, что вы приедете, — произнес Фабиан Лосс.

— Не ожидали?

— Нет. Откровенно говоря, я про вас ничего не знал, пока Флосси мне не рассказала. Парадоксально, не так ли? Даже немного жутко. Вы ведь познакомились незадолго до того, как все случилось? Она вернулась с парламентских слушаний (вы ведь знаете — она была членом парламента) под впечатлением от встречи с вами и от всех тех слухов, которые ходили относительно вашей миссии у нас стране. «Разумеется, я умолчу о том, что тебе не положено знать, но не думай, что в нашей стране нет пятой колонны…» Мне кажется, она ждала, что ее посвятят в некие тайны, но, насколько я знаю, этого не произошло. Она приглашала вас в Маунт-Мун?

— Да. Очень любезно с ее стороны. Но к сожалению, в тот момент…

— Знаю-знаю. Более важные дела. Мы представляли вас в накладной бороде, рыскающим вокруг газовых колонок.

— В плане бороды вынужден вас разочаровать, — усмехнулся Аллейн.

— А как насчет газовых колонок? Флосси наверняка бы сказала, что любопытство — самое действенное оружие в арсенале пятой колонны. Знаете, она не была мне теткой по крови, — неожиданно заявил Фабиан. — Это ее муж, многострадальный Артур, был моим родным дядей. Он пережил ее всего на три месяца. Любопытно, правда? Несмотря на хронический эндокардит у дяди, Флосси при жизни не наносила большого ущерба его здоровью, но своей смертью его доконала. Надеюсь, вы не сочтете меня бессердечным.

— Интересно, а смерть миссис Рубрик огорчила только ее мужа?

— Не думаю, — ответил Фабиан, быстро взглянув на гостя. — Я, например, напускаю на себя весь этот цинизм, только для того, чтобы как-то справиться с потрясением. — Он некоторое время молчал, а потом заговорил на высокой ноте: — Если жену вашего родного дяди находят в тюке шерсти в спрессованном виде, смогли бы вы сохранить полнейшее самообладание? Хотя, вероятно, при вашей профессии это вполне возможно. — И добавил уже тише и скороговоркой, словно произносил что-то непристойное: — Мне пришлось ее опознавать.

— Не кажется ли вам, что сейчас самый подходящий момент, чтобы рассказать мне всю историю с самого начала? — предложил Аллейн.

— Да, я так и собирался. Прошу прощения. Своего рода затмение, когда человека воспринимаешь как какого-то всеведущего оракула, который не нуждается в информации. Что вам уже известно?

Аллейн, которому приходилось иметь дело с современной золотой молодежью, задумался: всегда ли данный ее образчик так развязен в речи и манерах? Он знал, что Фабиан Лосс воевал. Однако что заставило его приехать в Новую Зеландию и насколько в действительности он потрясен смертью своей родственницы?

— Я просто не хочу повторять то, что вы и так знаете, — объяснил Фабиан.

— Когда я решил приехать, то, естественно, ознакомился с делом. И я имел обстоятельную беседу с младшим инспектором Джексоном, который, как вам известно, ведет расследование, — сообщил Аллейн.

— Все, на что он способен, — отвернуться и зарыдать, — язвительно заметил Фабиан. — Он хотя бы показал вам свои протоколы?

— Я имел доступ ко всем материалам следствия.

— Мне вас искренне жаль. По сравнению с этими материалами даже мое изложение событий может считаться образцом логики.

— В любом случае давайте приступим к делу. Представьте, что я ничего не знаю.

Аллейн терпеливо ждал, пока Фабиан, ехавший со скоростью пятьдесят миль в час, зажжет сигарету, чиркнув спичкой о ветровое стекло, и тщательно погасит ее перед тем, как выбросить в сухую траву.