Убийство в частной лечебнице

— Большое вам спасибо, — сказал он. — Вы были чрезвычайно любезны. Вы понятия не имеете, как мы в Ярде боимся экспертов.

— Вот как?

— Право слово. Я полагаю, для вас это чрезвычайно неприятная история.

— Очень.

— Как я понял, сэр Дерек был вашим личным другом?

— Да, я знал его лично. Да.

— Вы в последнее время часто с ним виделись?

Филлипс ответил не сразу. Затем, глядя прямо перед собой, он сказал:

— Что вы называете «в последнее время»?

— Ну… недели две или около того.

— Я заходил к нему домой в пятницу вечером накануне операции.

— Профессиональный визит?

— Нет.

— Как вам тогда показалось, он был серьезно болен?

— Я понятия не имел, что с ним что-то не так.

— Он не упоминал никаких патентованных лекарств?

— Нет, — резко ответил Филлипс, — а что за патентованные лекарства?

— Всего лишь подробность, которую необходимо прояснить.

— Если есть сомнения насчет того, принимал ли он что-либо сам, — сказал Филлипс более любезно, — необходимо тщательно проверить.

— Я тоже придерживаюсь такого мнения, — спокойно ответил Аллейн.

— Вполне возможно, — продолжал Филлипс, — что у него была повышенная чувствительность к гиосцину, и, если он его принимал…

— Вот именно.

Собеседники словно поменялись ролями. Теперь хирург старался разговорить Аллейна, который отвечал вежливо и отстраненно.

— Есть ли какие-нибудь свидетельства того, что О'Каллаган принимал патентованные средства?

— Это не исключено.

— Вот проклятый болван! — воскликнул Филлипс.

— Странно, что в пятницу он вам не сказал, что болен.

— Он… я… мы обсуждали совершенно другие вопросы.

— А вы не могли бы мне сказать, какие именно?

— Это абсолютно личное дело.

— Сэр Джон, — мягко сказал Аллейн. — Я полагаю, мне следует сразу сказать, что я видел ваше письмо сэру Дереку.

Голова Филлипса дернулась так, словно он оказался лицом к лицу с грозным препятствием на пути. Он молчал примерно с полминуты, а потом очень тихо сказал:

— Вам нравится читать частную переписку посторонних людей?

— Думаю, примерно так же, как вам — соваться в воспаленные утробы, — парировал Аллейн. — Это был чисто профессиональный интерес.

— Я полагаю, вы говорили с дворецким.

— Сказать по правде, неофициально… — а я слишком склонен к подобным высказываниям — мне очень вас жаль, сэр Джон.

Филлипс посмотрел на него.

— А знаете, кажется, я вам верю, — сказал он. — Что-нибудь еще?

— Нет, я и так вас изрядно задержал. Скажите, я очень надоем всем вокруг, если перекинусь несколькими словами с сиделками, которые были заняты при этом больном?

— Не думаю, чтобы они сообщили вам что-нибудь интересное.

— Наверное, нет, но мне думается, я должен с ними увидеться, если только они не заняты на операциях.

— Операционная сейчас свободна. Старшая сестра и сиделка, которая ей ассистирует, сиделка Бэнкс, — свободны.

— Отлично. Как насчет личной сиделки сэра Дерека и той, второй сиделки из операционной, сиделки Харден?

— Пойду узнаю, — сказал Филлипс. — Не возражаете, если придется немного подождать?

— Нисколько, — пробормотал Аллейн, невольно взглянув на мраморную женщину. — Можно мне увидеться с ними по очереди? Нам будет не так пронзительно неудобно друг перед другом…

— Вы не произвели на меня впечатления человека, который страдает от застенчивости, — огрызнулся Филлипс, — но не сомневаюсь, что выяснять и выведывать вы предпочитаете в тайне. Я пришлю их вам одну за другой.

— Спасибо.

Аллейну пришлось ждать всего несколько минут после того, как ушел сэр Джон, а потом дверь снова открылась и впустила сестру Мэриголд, на лице которой одновременно отражались досада, любопытство и доброжелательность.

— Как поживаете, старшая сестра? — спросил Аллейн.

— Добрый день, — отозвалась сестра Мэриголд.

— Присядьте, пожалуйста. Здесь или возле статуи?

— Большое вам спасибо. — Она уселась с крахмальным хрустом и настороженно уставилась на инспектора.

— Может быть, сэр Джон сообщил вам, что обнаружило вскрытие? — предположил Аллейн.

— Это ужасно. Такая потеря для страны, как я уже говорила.

— Подумать только. Один из действительно сильных людей в правой партии, — сказал Аллейн с позорной хитростью.

— Именно так я и сказала, когда это все произошло.

— Теперь послушайте, сестра, не смилуетесь ли вы над несчастным невежественным полицейским и не поможете ли мне рассеять туман, в котором я барахтаюсь? Вот перед нами человек, один из ведущих государственных деятелей, лежит в гробу с четвертью грана гиосцина в организме, а я, бездонно невежественный дилетант, бьюсь над задачей обнаружить, как этот препарат туда попал. Что мне делать с этим, сестра?

Он чарующе улыбнулся, глядя в ее очки, придававшие ей очень компетентный вид. Самый ее чепец, казалось, перестал быть таким чопорно крахмальным.

— Ну что же, — сказала сестра Мэриголд, — мне кажется, это мучительно для всех.

— Совершенно верно. Вы сами, наверное, испытали немалое потрясение.

— Так и есть. Конечно, в ходе нашей работы мы, сестры, привыкаем к печальной стороне дела. Иногда люди считают нас страшно бессердечными.

— Ну уж в это вы не заставите меня поверить. Разумеется, такое открытие…