Убийство в Чесапикском заливе

Повесив трубку, я немного полежала в постели, раздумывая над тем, как ловко меня заарканили, и не зная, следует мне возмущаться по этому поводу или нет. Подобно большинству современных женщин, моя горячо любимая дочь, благослови ее Господь, так и не решила до сих пор, что для нее важнее — дети или работа. В отличие от меня, ей вовсе не обязательно работать — ее муж, тоже адвокат, зарабатывает достаточно для того, чтобы любая женщина могла удовлетворить все свои мало-мальски разумные потребности. Но Джоанна любит свою работу, не мыслит жизни без нее и уже давно нашла идеальный выход из положения. Это — я. Следуя типично женской логике, она внушила себе, что если ее дети находятся со мной, то они как бы остаются при ней. И вот каждое лето я беру Кристофера и Нэнси, которым соответственно девять и тринадцать лет, и отправляюсь с ними на остров Марты, в Эдгартаун, где у меня свой дом — прелестный особнячок XVIII века, в котором мы с Джорджем прожили без малого двадцать пять счастливых лет нашего супружества и который остался мне в наследство после его смерти одиннадцать лет назад. Кроме того, я оказываюсь под рукой всякий раз, — а это случается довольно часто, — когда дочери и зятю удается совместить свои планы и улизнуть в какую-нибудь деловую поездку подальше от шума и сутолоки Нью-Йорка. Друзья говорят, что благодаря этому, да еще своей работе, мне удается так долго сохранять молодость, и я надеюсь, что это действительно так. Как это ни прискорбно, мне уже далеко за пятьдесят. Но судя по вниманию, которым неизменно на протяжении многих лет меня окружают представители сильного пола, и по тому, сколько радости доставляет общение со мной моим внукам, я действительно кажусь моложе своих лет — да и не только внешне. Аэробика по методу Джейн Фонда и двухмильные пробежки через день помогают мне поддерживать достаточно хорошую форму, чтобы справиться с двумя юными непоседами.

Сделав зарядку, я приняла душ, высушила волосы и подумала, что следует зачесать их как-нибудь поэффектнее, чтобы не особенно бросались в глаза новые седые пряди. Затем повозилась с макияжем, камуфлируя мелкие морщинки вокруг глаз, подушилась своими любимыми духами и стала собираться в дорогу. Кстати, губной помадой я не пользуюсь.

Моим давним увлечением является воздухоплавание, но год назад кто-то уговорил меня заняться планеризмом. Я попробовала, и мне понравилось. Я налетала уже немало часов, и все же полет на воздушном шаре по-прежнему кажется мне больше похожим на «путешествие». К тому же, если вы занимаетесь воздушными съемками, делать это намного удобнее, находясь в сравнительно просторной и устойчивой корзине воздушного шара, нежели в тесной кабине планера.

У меня есть комбинезон на молнии (когда-то он был ярко-желтым, но уже изрядно выцвел) с множеством удобных карманов, который служит мне для обоих видов воздушного эскапизма. Его я упаковала в первую очередь вместе с кислородной маской, шлемом, перчатками, биноклем и двухметровым белым шарфом из чистого шелка, подаренным мне Джоанной на прошлое Рождество, запихнув все это в нейлоновую дорожную сумку.

Затем я собрала вторую сумку, уложив в нее оба свои фотоаппарата, запасные объективы, светофильтры и пленку, после чего вытащила самый добротный из своих чемоданов и принялась отбирать одежду для «Брайдз Холла». Я не сомневалась, что получу приглашение отобедать с Эллен Морни, директрисой, и кем-нибудь из ее сотрудников. На Восточном побережье даже в эту пору вечерами бывает прохладно, поэтому я решила захватить с собой щеголеватый костюм из легкого габардина. К нему я добавила джинсовую юбку и полосатое вязаное кашемировое платье с соответствующими поясами, а также несколько практичных блузок, кардиган и блейзер классического покроя, — в нем я буду ходить по территории кампуса. Затем надела фланелевые брюки, блузку и свитер, а ноги сунула в видавшие виды дешевые мокасины, в которых всегда вожу машину.

Не прошло и получаса, как я спустилась вниз по улице к гаражу, села в свой старенький автомобиль и двинулась в путь. Часы показывали половину одиннадцатого. Я прикинула, что попаду в «Брайдз Холл» между тремя и четырьмя часами, если сделаю по пути получасовую остановку, чтобы выпить кофе и перекусить.

Я ехала в «Брайдз Холл» с двояким чувством. С одной стороны, я тревожилась о Нэнси: смерть подруги — нелегкое испытание в любом возрасте, но особенно — в отрочестве, когда человек еще слишком юн и неопытен для того, чтобы осмыслить и побороть горе. С другой стороны, меня тяготила мысль о посещении «Брайдз Холла», и не без оснований.