Убийство в долине Нейпы (сборник)

Далее мое внимание привлекли две фотографии на туалетном столике. На одной из них я узнала Артура Хестона, снявшегося около десяти лет тому назад; другая рамка заключала четыре карточки: две фотографии грудного младенца, одна — трехлетнего и еще одна — мальчика лет шести. Это был, несомненно, один и тот же ребенок, сходство с Артуром Хестоном было разительное. Я не знала, что об этом подумать: неужели Грейс в такой степени симпатизирует этому человеку, что бережет его детские фотографии? Это казалось странным.

На стене, близ высокой кровати под балдахином, которая, судя по всему, давно уже не застилалась, висели две старые и поблекшие семейные фотографии. На одной я узнала Грейс — симпатичная, улыбающаяся молодая женщина играла в крокет со своими родителями на задней лужайке. Судя по их одежде, это было приблизительно в 1920 году. Как не похож был тогдашний дом на теперешний! Участок вокруг просторный, ухоженный, деревья подстрижены, лужайка окаймлена красивыми цветочными клумбами. На заднем плане виднеется пресловутый прудаквариум — не нынешний, мрачный, затененный обступившим его вплотную густым кустарником и заиленный, а яркая, сверкающая жемчужина в окружении экзотических растений и цветов; кусты же стоят в отдалении, где им положено быть.

На второй фотографии Грейс, ее родители и их друзья были сняты за чайным столом, в саду. Я удивилась, увидев среди гостей суровых пуритан Пекков, родителей Эсси, — я узнала их по фотографиям, виденным в доме подруги. Его преподобие держал за руку хмурую темноглазую девочку. Черты ее лица, прическа были те же, что и теперь. Мне не приходилось раньше видеть детских фотографий Эсси, и теперь я испытывала необычное чувство, глядя на фото более чем полувековой давности. Как коротка жизнь и как быстро она проходит.

Было нечто в обеих фотографиях, что насторожило меня. Я не понимала, что именно, но что-то было не так. В конце концов я пришла к выводу, что дело было в Грейс. Но не разница в возрасте и во внешности поразила меня, а нечто иное. Какой-то неуловимый нюанс.

Открыв платяной шкаф и начав рыться в старых платьях, я вздрогнула, ощутив влажный подол одного из них, сшитого из темно-синей хлопчатобумажной материи. Спереди к ткани пристали зеленые травинки — как раз на уровне колен. Меня обдало холодом: я вообразила, как Грейс (или кто-то другой?) стоит на коленях в мокрой траве, сталкивая тело Розы в воду. Ужас обуял меня, мне вдруг представилось, что убийца стоит за моей спиной. Потребовалось немалое усилие воли, чтобы заставить себя оглянуться и убедиться в обратном. Все страхи, испытанные мною в первые минуты после входа в дом, вернулись вновь. Когда я вешала платья обратно в шкаф, руки у меня дрожали.

Оставаться здесь долее было нельзя — надо было уходить немедленно. Я направилась к двери, с трудом преодолевая чувство животного страха. На пороге комнаты я оглянулась и увидела нечто, пригвоздившее меня к месту. Неизъяснимый ужас клубком подкатил к горлу. В зеркале платяного шкафа отражалась другая, слегка приоткрытая дверь в противоположной стене комнаты. Дверь медленно отворялась. Я хотела закричать и не могла: застыв на месте, я стояла как истукан, не в силах пошевелить пальцем, готовясь увидеть самое страшное.

Дверь приоткрылась еще немного — теперь через нее мог протиснуться человек. Но, как ни странно, этого не случилось. Вместо человека у самого пола появилась маленькая серая мордочка с выпуклыми черными глазами, которые уставились на меня в изумленном молчании. Это была белка. Какую-то секунду никто из нас двоих не шевелился, потом она издала удивленный звук, стрелой метнулась к открытому окну и мгновенно скрылась в зелени ветвей.

Мой страх прошел, сердечный ритм постепенно вошел в норму, а вместе с тем вернулось и присущее мне любопытство. Я видела эту дверь, когда входила в помещение, но подумала, что она закрывает клозет. Влажное платье, найденное в гардеробе, отвлекло меня, теперь же я решила продолжить обследование. За этой дверью оказалась затемненная комната. На противоположной ее стене висело зеркало, смутно отражавшее интерьер спальни, на пороге которой я стояла.

В моей голове быстро созрело решение. Я выглянула в верхний холл: все тихо, только тикают старинные часы внизу. Затем, подойдя к одному из окон, я посмотрела вниз, на лужайку: там тоже никого нет. Артур Хестон, по всей видимости, возится в сарае со своим «линкольном». Можно практически не сомневаться, что он сюда не вернется и что в доме никого нет.

Я переступила порог спальни. Опять-таки не могу сказать, что я ожидала увидеть, во всяком случае не то, что увидела. В лучах дневного света, падавшего сквозь открытую дверь спальни, моим глазам предстала детская комната, какие бывали в старинных домах: детская кроватка, плюшевые медвежата, кукольный домик, лошадки-качалки, яркие книжки и открытая плетеная корзина, полная всевозможных игрушек. Все это очень и очень старое. Окон в комнате нет — если они и были когда-нибудь прежде, то уже давно запечатаны.