Убийство в 'Долине царей'

-- Где территориально назначались встречи? -- спросил я.

-- Первая -- в 12.00 за станцией "Таганская" у пивной палатки, вторая -- в 14.00 у входа на Рогожский рынок, третью Ваня нам не назвал, но, судя по всему происшедшему, в четыре утра в Армянском переулке.

-- И ни одного свидетеля? -- спросил я. -- Все-таки центр города.

-- Только старик с собакой, который и обратил внимание на труп в машине, -- сказал Поглощаев.

-- Со счета никто не пытался снять деньги? -- спросил я.

-- Это невозможно без хозяина, -- ответил Поглощаев и посмотрел на меня, как на профана. Впрочем, вполне заслуженно: у меня никогда не было чековой книжки.

-- Мы думаем, что действовал одиночка, спивающийся, но еще помнящий светлое прошлое. И кое-что знающий, потому что осторожный. Может быть, опустившийся бывший милиционер. У них ведь сейчас поветрие -- в преступники идти.

Я кивнул, показывая, что принимаю к сведению и разберусь. Делать какие-либо выводы вслух мне не хотелось, не дай Бог совсем примут меня за дубиноголового. Они и так уж, по-моему, сомневались в правильности выбора.

-- Не могли бы вы проверить всех милиционеров района, уволенных в последние годы за провинности, превышение и несоответствие? -- спросил Поглощаев.

-- Милиция это уже сделала, -- сказал я, -- но, конечно же, лучше перепроверить. У них своя гордость. Я только не пойму, зачем было убивать бедного Шекельграббера? Не мог он в последний момент выкинуть какой-нибудь финт? Например, напугать вымогателя до смерти.

-- Может быть, из-за угла неожиданно вышел прохожий и убийца принял его за засаду, -- сказал Кашлин.

-- В таком случае он дал бы стрекача, а не тратил время на бессмысленное убийство, -- сказал я.

Наконец-то Поглощаев согласно кивнул, признавая правоту моего суждения.

-- Хорошо, -- сказал я, -- версию с одиночкой я отработаю. Какие еще есть соображения?

Компаньоны переглянулись.

-- Рэкет? -- намекнул я.

-- С ними мы еще в первый день договорились!-- махнул рукой Поглощаев.

-- Конкуренты?

-- Невозможно. У нас ноу-хау, хоть и пятитысячелетней давности, на которое к тому же никто не претендует.

-- Месть из ревности?

-- Вообще-то любовница у него была, но она незамужняя. Да и чего ее ревновать? Дура из дур, -- сказал Поглощаев тоном самца, которому самому хотелось, да не досталось. -- Хотя были и другие, и много, но к ним он относился, как к одноразовым шприцам.

-- Одного раза для ревнивца вполне достаточно. А темные делишки?

-- Исключено. Все-таки в одном кабинете сидим. Мы бы почувствовали, если б он начал работать только на свой карман.

-- Кто из ваших сотрудников был в курсе, что у Шекельграббера украли документы?

-- Да, пожалуй, все, -- сказал Кашлин. -- Все ему сочувствовали.

-- Можно посмотреть личные дела?

-- Мы их не заводили. Мы же не оборонный завод, а похоронное бюро.

-- Тогда я попрошу написать мне небольшое досье на каждого.

-- Даже на нештатников? -- спросил Кашлин.

-- На всех, кто имеет хоть какое-то отношение к вашей фирме, -- сказал я. -- И обязательно укажите национальность и степень патриотических чувств.

-- Зачем?

-- Шекельграббер, Армянский переулок, синагога -- все наводит на простую мысль: приехал какой-то, когда русским денег не хватает, -- объяснил я.

-- Если б все евреи были такие, как Ваня, от Израиля давно б мокрое место осталось, -- сказал Кашлин. -- К нам тут заходил один, предлагал на паритетных началах переправлять прах родственников на святую землю. Вот это еврей! Хотя рожа у него была совершенно рязанская.

-- Еще мне нужен телефон его любовницы и записная книжка.

-- Телефон -- пожалуйста, а книжки нет. Можете забрать все визитные карточки, какие найдете в его столе.

-- А где он жил?

-- Снимал квартиру на юго-западе. Она опечатана, ключи в милиции.

-- Он владел русским языком?

-- Да, поскольку его жена так и не удосужилась выучить английский. Типичный случай русского хамства в чужой стране, -сказал Поглощаев. -- Мне кажется, ее уровень -- что-то среднее между продавщицей и кладовщицей, судя по рассказам Вани, то есть почти американский стандарт. Присосалась к нему, как клещ, а он, дурак, поверил всяким небылицам о русских женщинах, начитавшись Некрасова. Теперь вот его убили, а она не торопится...

-- Как Шекельграббер с ней познакомился? Он жил прежде в Москве?

-- Нет, она разошлась с первым мужем и ушла к Ване уже в Нью-Йорке, -- сказал Кашлин. -- Ребенок, по-моему, от первого брака, а может, и более ранний. От этой эмансипации женщины стали такие неразборчивые! Совсем потеряли стыд и голову. Готовы заводить детей чуть ли не после первого комплимента.

-- Пока все, -- сказал я и поднялся. -- Загляну к вам завтра за досье на сотрудников. Если понадоблюсь срочно, то с пяти до семи меня обычно можно найти в одном из баров Дома журналистов.

-- Вы журналист? -- спросил Поглощаев напуганно.

Я покачал головой из стороны в сторону, дескать, и да, и нет.

Уже у двери я обернулся и спросил напрямик:

-- Послушайте, для чего вам нужен убийца? Ведь Шекельграббера не воротишь. Учтите, самосуд я не допущу.