Убийство в доме тетушки Леонии

— Какую еще сумку? — сухо спросила она.

— Кожаный саквояж, коричневый, на молнии и с замком, — объяснила Жизель.

— Я пришла только в пять. Не видела я никакой сумки, — сказала официантка с некоторым удовлетворением. — Что вы будете?

— Чай, пожалуйста, — ответила застигнутая врасплох Жизель.

— С лимоном? С молоком? — раздраженно спросила девица.

— Безо всего. Но вы не могли бы узнать… насчет сумки?

Официантка повозилась за стойкой и с силой хлопнула чашку на блюдце. К своему огорчению, Жизель увидела, что она положила пакетик чая прямо в чашку и наполнила ее кипятком.

— Двенадцать франков, — бросила она, ставя на стойку это пойло с плававшей на поверхности беловатой пеной, от которой Жизель чуть не стошнило.

— Не могли бы вы узнать насчет сумки? — еще раз попросила она.

Но ей пришлось подождать. К стойке подошли два завсегдатая, и улыбающаяся официантка поспешила обслужить их и немного поболтать. Дым от их сигарет — Жизель не выносила этого запаха — поднимался голубоватыми кольцами и щипал глаза. Наконец появилась хозяйка и набросилась на нее:

— Мне сказали, вы утверждаете, что якобы оставили здесь свою сумку…

Ярость охватила Жизель. Разом забыв свою застенчивость и унизительную ситуацию, в которой она оказалась, она огрызнулась:

— Не я и не якобы, а Эмильена Робишу — ее-то вы наверняка знаете — сегодня утром оставила вам на хранение мою сумку.

— Здесь вам не камера хранения. Если кто-то и согласился присмотреть за вашей сумкой, то только из любезности, и насколько я знаю… — Она вдруг осеклась. — В котором часу это было?

— Около часа, — ответила Жизель.

— А, так, значит, не сегодня утром, а сегодня днем, — торжествующе заметила хозяйка, радуясь, что нашла повод уесть зазнайку. — Время обеда, тут было полно народу. Подождите минутку.

Минутка длилась четверть часа. Чай остыл, но Жизель так и не отважилась его попробовать. Наконец с пустыми руками появилась растерянная хозяйка и смущенно сообщила:

— Муж говорит, что он смутно припоминает, как Альбер, один из наших внештатных работников, согласился присмотреть за чьей-то сумкой. Но он не имеет ни малейшего понятия, куда тот ее дел. Мы ее нигде не нашли. А Альбер живет в Ламусе. Это не ближний свет.

— У него нет телефона? — Жизель пыталась ухватиться за соломинку.

Хозяйка хотела было пожать плечами, но, увидев огорченное лицо Жизель, смягчилась и снизошла до объяснений:

— Один Бог знает, где может быть Альбер в это время. Но он точно должен зайти сюда завтра утром. Если вы заглянете еще раз…

Неожиданно у нее мелькнула идея, заставившая ее вопросительно поднять брови.

— По крайней мере там нет ничего ценного, в этой сумке?

— О нет… только… бумаги, — забормотала Жизель. И, слезая с табурета, добавила срывающимся голосом: — Я зайду завтра… Спасибо вам…

И прежде чем хозяйка успела спросить, где ее можно найти в том невероятном случае, если Альбер объявится раньше завтрашнего утра, Жизель испарилась. «Сколько шума из-за каких-то бумаг», — проворчала хозяйка. Как только эта зануда вышла, ее место у стойки занял элегантный господин, заказал кир [23]и завел с хозяйкой столь лестный разговор о ее талантах в ресторанном деле, с таким пониманием отнесся к проблеме маленьких частных заведений, что она тут же рассказала ему с мельчайшими подробностями о своих злоключениях с предыдущей клиенткой.

Глава 11

Инспектор Джемани кое-как сдерживала нетерпение, слушая блюз в исполнении своей любимой группы и барабаня пальцами по рулю «Рено-21». Неизвестно было, когда хоть немного рассосется пробка в несколько километров, возникшая в результате аварии на южной автостраде на развилке Шартр — Орлеан. Подобные заторы чреваты серьезными последствиями, мало известными широкой публике: обострения сердечно-сосудистых заболеваний, рост числа домашних склок, не говоря уже о мелких столкновениях из-за любопытства водителей, соблазненных мигалками «скорой помощи» и воем сирен и остановившихся, чтобы «просто посмотреть».