Убийство в доме викария

Я понял, что моя жена ведет хозяйство вовсе не просто так, как бог на душу положит. В ее методах есть нечто обдуманное! Хотя стоит ли вообще держать прислугу, которая не умеет готовить и швыряет тарелки на стол с такой же обескураживающей резкостью, как и слова, срывающиеся у нее с языка? Об этом можно было бы поспорить.

— Кроме того, — продолжала Гризельда, — сейчас ей надо прощать любые грубости. И нельзя ждать, чтобы она особенно горевала о смерти полковника Протеро — ведь он засадил за решетку ее молодого человека.

— Как, разве он посадил в тюрьму ее парня?

— Ну да, за браконьерство. Да ты его знаешь — Арчер. Мэри гуляла с ним два года.

— Этого я не знал.

— Лен, милый, ты никогда ничего не знаешь.

— Вот что странно, — сказал я. — Все твердят, что выстрел донесся из лесу.

— А по-моему, ничего странного, — сказала Гризельда. — Понимаешь, в лесу то и дело стреляют. Поэтому, естественно, когда слышишь выстрел, думаешь, что опять стреляют в лесу. Может быть, он кажется только чуть громче, чем обычно. Конечно, если находишься в соседней комнате, сразу поймешь, что стреляли в доме, но на месте Мэри, которая была в кухне, с окном в другую сторону, тебе бы и в голову не пришло, что стреляют в доме.

Дверь снова отворилась.

— Там полковник Мельчетт опять пришел, — сказала Мэри. — И с ним этот инспектор, велели передать, что будут рады, если вы к ним выйдете. Они в кабинете.

Глава 11

С первого взгляда я заметил, что полковник Мельчетт и инспектор Слак не сходятся во взглядах на это дело. Мельчетт раскраснелся от возмущения, а у инспектора вид был мрачный и надутый.

— Как ни прискорбно, — сказал Мельчетт, — но я должен сказать, что инспектор Слак не согласен со мной относительно виновности молодого Реддинга.

— Если он не виноват, то с какой стати он идет и заявляет, что он — убийца? — скептически спросил Слак.

— Миссис Протеро поступила точно таким же образом, как вы помните, Слак.

— Это другое дело. Она — женщина, а женщины вечно делают глупости. Я ни на минуту не поверил, что она это сделала. Услыхала, что его арестовали, и сочинила историю. Мне к этим играм не привыкать. Не поверите, какие идиотские фокусы выкидывали женщины на моем веку. Но Реддинг же не баба. У него голова на плечах, и коль скоро он признается, значит, я говорю — он и виноват. И пистолет его собственный, тут уж ничего не попишешь. А теперь, когда это дельце с миссис Протеро выяснилось, мы и мотив знаем. Поначалу это было слабое местечко, а теперь-то мы доподлинно знаем — дальше все пойдет как по маслу.

— Вы полагаете, что он мог застрелить полковника раньше — скажем, в половине седьмого?

— Нет, не мог.

— Вы проверили, когда и где он был?

Инспектор кивнул.

— Был в деревне, в «Голубом Кабане», в десять минут седьмого. Оттуда прошел по аллее, задами, где, по вашим словам, старушка-соседка его видела, по-моему, от нее мало что укроется, а потом встретился, как было условлено, с миссис Протеро в мастерской, что в саду. Они вышли вместе чуть позже половины седьмого, пошли по аллее в деревню, и к ним присоединился доктор Стоун. Он это подтвердил, я с ним говорил. Все они стояли и разговаривали перед почтой, недолго, потом миссис Протеро зашла к мисс Хартнелл одолжить журнал по садоводству. Это тоже проверено. Я к ней заходил. Миссис Протеро сидела у нее почти до семи часов, а потом вдруг забеспокоилась: дескать, как поздно, ей давно уже пора домой.

— А как она себя держала?

— Совершенно непринужденно и со своей обычной приятностью, по словам мисс Хартнелл. Настроение у нее было веселое, мисс Хартнелл абсолютно уверена, что ее ничто не беспокоило.

— Так. Продолжайте.

— Реддинг пошел с доктором Стоуном в «Голубой Кабан», и они выпили вместе. Расстались без двадцати семь. Реддинг быстро пошел по деревенской улице и свернул к дому священника. Его многие видели.

— На этот раз он не пошел задами? — заметил полковник.

— Нет, вошел с парадного хода, спросил, дома ли викарий, узнал, что его дожидается полковник Протеро, вошел в кабинет, пристрелил его, точь-в-точь, как он сам говорит. Все сходится, нечего больше и копаться в этом деле.

Мельчетт покачал головой.

— Показания доктора. От этого никуда не денешься. Протеро был убит не позже половины седьмого.

— Уж эти мне доктора! — презрительно процедил сквозь зубы инспектор Слак. — Нашли кому верить — доктору. Выдерут у вас все зубы, до единого, — теперешние доктора все такие, — а потом: ах, извините, у вас, оказывается, был аппендицит! Доктора называются!

— Дело тут не в диагнозе. Доктор Хэйдок с самого начала абсолютно уверен в точности данных. Против медицинского освидетельствования возражать не приходится, Слак.

— Я тоже могу засвидетельствовать, по мере сил, — сказал я, внезапно вспомнив забытое обстоятельство. — Я дотронулся до тела, оно было совсем холодное. Могу в этом присягнуть.

— Вот видите, Слак? — сказал Мельчетт.

— Конечно, если уж на то пошло. А жаль — красивое было бы дельце. Мистер Реддинг сам просится на виселицу, так сказать.

— А вот это само по себе кажется мне на вполне естественным, — заметил полковник Мельчетт.