Убийство в Кантоне

Он умолк, погрузившись в глубокую задумчивость. Таю Гань поднялся и налил всем свежего чая. Едва они успели выпить по первой чашке, смотритель впустил в кабинет сухопарого мужчину в простом синем халате и черной шапочке. Усы его совсем поседели, но прямая спина и широкие плечи выдавали военную выправку. Когда смотритель удалился, он без всякого выражения начал докладывать:

— Господин Яо вернулся домой и съел вечерний рис один, в садовой беседке. Затем отправился во внутренние покои. Расспросив слуг, я выведал, что их господин собрал всех четырех жен и без всякой на то причины выбранил за безделье. Заявив, будто старшая госпожа виновата более других, ибо ей вменяется в обязанность следить за порядком, он велел прислужницам стянуть с нее шаровары и держать, пока хозяин дома собственноручно бил ее палкой по голому заду. После этого Яо кликнул шесть наложниц и объявил, что вдвое сокращает им жалованье. Далее торговец заперся в библиотеке и напился до бесчувствия. Когда смотритель дома уведомил меня, что господин Яо заснул, я пришел доложить обо всем достопочтенному господину.

— А нет ли каких новостей о Мансуре? — спросил судья.

— Нет, господин. Должно быть, он укрылся где-то за городскими стенами, так как мы прочесали арабский квартал вдоль и поперек, а стражники отыскали все захудалые постоялые дворы.

— Хорошо, можешь идти.

Как только за соглядатаем закрылась дверь, Чаю Тай, вне себя от возмущения, выпалил:

— Ну и выродок же этот Яо!

— Да, я не назвал бы его приятным человеком, — согласился судья. — Однако он достаточно смекалист и наверняка догадался, что я пошлю за ним наблюдателей. — Ди снова потянул себя за усы, потом вдруг спросил Чаю Тая: — Так с этими девушками-рабынями Ни все в порядке?

— О да, они счастливо отделались, — усмехнулся тайвэй. — Однако обе уже не рабыни, равно как и не девицы, если я правильно понял намерения Ни. Сдается мне, мореход, пережив потерю возлюбленной, при всей своей погруженности в тайны бытия наконец уразумел, что их сугубо духовные отношения себя исчерпали. А раз он, как говорится, человек свободный, топора бы сменить отеческую опеку более нежной. Особенно принимая во внимание, что эти спелые персики ничего так страстно не хотят.

Тао Гань, удивленный внезапным интересом судьи к близняшкам, спросил:

— Эти девушки каким-то образом связаны с убийством цензора, господин?

— Лишь косвенно, — ответил судья.

— Как могут эти красотки, пусть даже косвенно… — с негодованием начал Чаю Тай, но судья упреждающе поднял руку и указал на дверь.

Смотритель дворца впустил воинов при полном вооружении. Остроконечные шлемы и отделанные медью кольчуги указывали на то, что они — начальники сотни стражи. Оба они с трудом отвесили надлежащий поклон судье, и старший извлек из сапога внушительных размеров футляр с тяжелой печатью. Опустив его на стол, он почтительно пояснил:

— Послание достопочтенному господину доставлено по приказу Великого совета конным отрядом особого назначения!

Судья написал расписку, поставил печать и, поблагодарив начальников сотни, велел смотрителю дворца позаботиться о пропитании и размещении всего конного отряда.

Вскрыв футляр, он принялся читать длинное послание. Помощники с тревогой наблюдали, как их господин всё больше хмурится. Наконец он закончил чтение.

— Плохие вести. Очень плохие. Недуг Сына Неба усугубился. Лекари пребывают в страхе, что Великое Наследование «тянь минь» неизбежно. Госпожа собирает мощную группу сторонников, каковые поддержали бы малолетнего принца с тем условием, что вся исполнительная власть будет передана ей как Вдовствующей Императрице. Великий совет настаивает, чтобы о смерти цензора было объявлено официально, а его преемник — назван безотлагательно, ибо в противном случаете, кто верен закону, останутся без главной своей опоры. Поскольку дальнейшее промедление грозит самыми опасными последствиями, Совет предписывает мне оставить поиски цензора и как можно скорее прибыть в столицу.

Судья бросил письмо на стол, вскочил с кресла и принялся мерить шагами комнату, сердито потрясая рукавами халата.

Чаю Тай и Таю Гань озабоченно переглянулись. Оба не находили слов. Неожиданно судья остановился пред ними.

— Мы можем сделать только одно, — твердо заявил он. — Мера это отчаянная, но она оправдана острой нехваткой времени. — Он снова сел в кресло и, вцепившись в столешницу, склонился к своим помощникам. — Отправляйся в мастерскую буддистского резчика, Тао Гань, и купи там деревянную человеческую голову. Ночью ее надо будет прибить над воротами судебной управы, да повыше, чтобы снизу никто не смог разобрать, что это подделка. А под головой следует вывесить табличку с уведомлением, каковое я сейчас составлю.

И судья, не обращал внимания на расспросы двух друзей, обмакнул в тушь кисточку и поспешно набросал короткий текст. Затем он откинулся на спинку и прочитал вслух: