Убийство в Кантоне

Судья Ди оглядел плотную толпу.

– Вот не повезло-то, – недовольно буркнул он Тао Галю. – Как можно кого-то найти в такой давке? Но где же знаменитая пагода?

Тао Гань указал вверх. За главным зданием храма возвышались девять ярусов Цветочной пагоды, и в лунном свете поблескивал шар над ее шпилем. Судья Ди уловил чуть слышный эвон маленьких серебряных колокольчиков, подвешенных по краю выгнутой крыши каждого яруса.

– Изумительная красота, – с восхищением проговорил он.

Спутники пошли дальше, и Ди заметил чайный домик, примостившийся справа, под сенью высоких бамбуков. Домик пустовал; все были настолько заняты созерцанием окружающих красот, что никому и в голову не приходило выпить чаю. У дверей стояли две нарядные женщины, а старая карга, не спуская с них глаз и поджав губы, опиралась спиной о дверной косяк. Судья Ди внезапно замедлил шаг.

– Ступай вперед и оглядись повнимательнее, – велел он Тао Ганю. – Я присоединюсь к тебе позже.

И он решительно направился к домику. Женщина пониже ростом была молода и не лишена приятности, а та, что повыше, выглядела лет на тридцать, и даже толстый слой притираний не мог скрыть пагубных последствий ее ремесла. Старая карга поспешно оттерла обеих в сторону и, льстиво улыбаясь, что-то залопотала на кантонском.

– Я хотел бы побеседовать с твоими подопечными, – оборвал ее невнятное бормотание Ди. – Они понимают северный диалект?

– Разговаривать? Чепуха! Делайте дело и идите своей дорогой! – противным голосом проскрипела старуха, кое-как подбирая слова. Шестьдесят медных монет. Дом за храмом.

Старшая из девиц, вяло взиравшая на судью, теперь оживилась и, сделав ему знак, с кокетливым видом заговорила на чистейшем северном диалекте:

– Пожалуйста, господин, выберите меня!

– Это огородное пугало можете получить за тридцать монет! – глумливо скривилась карга. – Но не лучше ли заплатить шестьдесят и позабавиться с молоденькой курочкой?

Судья Ди вынул из рукава халата горсть медяков и протянул старухе.

– Я возьму ту, что повыше, – отрезал он. —Но сначала мне хотелось бы с ней потолковать – я весьма привередлив.

– Этого слова я не понимаю, но за деньги можете делать с вей все, что угодно! Негодная девка начинает стоить мне больше того, что зарабатывает.

Судья знаком велел девице следовать за ним в чайный домик. Они устроились за столиком, и Ди приказал заспанному прислужнику привести свежезаваренный чайник, блюдо с сушеными дынными семечками и засахаренные фрукты.

– Зачем все это? – подозрительно спросила девица.

– Просто мне захотелось поговорить на родном языке. Расскажи, как ты оказалась так далеко на ноге?

– Моя история не настолько интересна, чтобы вас развлечь, – нахмурилась она.

– Позволь мне самому судить об этом. Вот, возьми чашку.

Она жадно выпила чаю, съела немного засахаренных фруктов и начала грустный рассказ:

– Я была глупа, неопытна и родилась под несчастливой звездой. Десять лет назад мне полюбился заезжий торговец из Цзянсу, что имел обыкновение трапезовать в лавке моего отца, где продавалась лапша, и я сбежала с ним из дому. Поначалу, года два, все было не так уж плохо. Мне нравилось ездить повсюду, да и он обращался со мной хорошо. Но когда дела привели его в Кантон, я родила дочь. Друг мой страшно разозлился, что это не мальчик, и утопил ребенка, а потом стал водить знакомство с местными девками и решил от меня избавиться. Но в этом городе нелегко продать необученную девушку с севера. На большие цветочные лодки берут только кантонских женщин или тех северянок, что и впрямь хорошо танцуют и поют. Поэтому господин за горстку медяков сплавил меня танка.

– Танка? А кто это? – изобразил удивление судья.

Женщина торопливо сунула в рот целиком засахаренный фрукт.

– Танка называют еще «речным народом», —невнятно пробормотала она. – Это довольно необычный народец. Кантонцы их презирают. Танка запрещено покидать свои лодки, что стоят на причале неподалеку от городской службы сбора пошлин. Там они рождаются, сходятся и умирают. Танка не дозволено селиться на земле или смешиваться с ханьцами.

Судья Ди кивнул, вспомнив, что в Поднебесной народ танка почитали отверженным и особые законы жестко ограничивали их существование.