Убийство в Квель'Таласе (СИ)

========== Глава 16. Иллидан Ярость Бури: Солнечный Король ==========

На похоронах Терона Каэль толкнул длинную речь о том, каким ответственным и компетентным был его генерал и наместник, восстановивший королевство и управлявший им в тяжелый период и далее в том же духе. Иллидан, присутствовавший, как обычно, в образе Ирниана, о котором еще не все знали правду, шепнул с Роммату, что надо было текст речи заранее у принца попросить и отредактировать, а то зачем нахваливать так сильно? Да через лет десять-двадцать все уже забудут, кто на самом деле поднимал из руин столицу. Лучше бы, наоборот, намекнул, что теперь все его ошибки и недоделки исправит. Великий магистр не ответил, но Иллидан чувствовал, что тот с ним согласен.

Каэль, узнав о смерти Терона, поначалу реагировал нормально, по делу, убитый не был ему ни другом и ни родственником, но под вечер того же дня перешел к сожалениям. Он почему-то упорно продолжал считать бывшего наместника хорошим и порядочным эльфом.

Халдарон, лишившийся соратника, покровителя и, насколько понял Иллидан, последнего выжившего родственника, был опечален и чувствовал еще что-то - то ли страх, то ли растерянность, то ли нечто среднее между ними, по ауре не понять. Хотя и не настолько ему было тоскливо, как он старался изобразить перед жалостливым принцем. Эти двое старались друг друга поддерживать. Как только закончилась официальная часть похоронной церемонии, Халдарон внаглую позволил себе обнять Каэля за плечи, чтобы придворные и присутствующие элитные отряды следопытов прекрасно видели, кто утешает его высочество, расстроенного смертью верного генерала. Ничего, через пару дней Иллидан отправится на Кареш за леди Аллерией, и наглого карьериста будет ждать неприятный сюрприз в виде понижения в должности. Назначить Аллерию главнокомандующей – отличный выбор, эльфенок молодец, что додумался сам.

Эмоции придворных для Иллидана с его саргерасовым зрением были как на ладони: они, в отличие от следопытов, бывшего наместника не любили. Мало кто прямо радовался его смерти, но и сожалений как таковых тоже не было. Терон умер, к счастью, уже после того как вернулся принц, волнений, кровавой борьбы за власть и прочих неурядиц не ожидалось, поэтому всем было, по большому счету, все равно. Многие из приближенных правящего лорда заметно нервничали: возможно, не поверили в официальную версию событий и ожидали мести за предательство, распространение клеветы. Да и в принципе при смене власти, даже если это наследование, всегда некоторые чистки и перестановки идут. Кто-то боялся за шкуру, кто-то - за должность.

Бывшая жена Терона пришла, но держалась в стороне ото всех, насколько Иллидану было известно, у нее особых связей во дворце не было. Не-вдова испытывала сложный коктейль переживаний, но внешне никак не походила на убитую горем: держалась прямо, гордо задрав подбородок. Послала несколько гневных взглядов Халдарону, отиравшемуся рядом с его высочеством, на которые генерал не обратил никакого внимания, что лишь еще больше разозлило рыжую леди. Надо же, такой скучный тип как Терон, а какую тигрицу себе в супруги выбрал. Неожиданно. Иллидан представлял себе бывшую жену Терона бледной тихой овечкой, затюканной собственным мужем-командиром, и с трудом верил Роммату, когда тот рассказывал, что эта не имеющая никакой власти эльфиечка-художница пыталась устроить против правящего лорда восстание. Однако, вкус у покойника был.

Леди Адалассори, так звали не-вдову, показалась полудемону смутно знакомой, но он ее не вспомнил, пока эльфийка не заговорила с ним об их прошлой встрече сама. Оказывается, это ее он встретил у памятника Каэль’Тасу в первый день своего возвращения в Азерот. Познакомившись с «Ирнианом», она была весьма горда собой, что сразу сумела разглядеть в нем того, кто поддерживает принца и верит в него.

Представить ее советнику принца она попросила Роммата, к которому относилась явно лучше, чем к другому коллеге бывшего супруга. С великим магистром же потом и осталась, о чем-то негромко разговаривая. Если Роммат и чувствовал какую-то неловкость, утешая не-вдову им же собственноручно убитого генерала, на его ауре и лице это никак не отразилось.