Убийство в Миддл-Темпл

«Джон Марбери приехал в Колумбиджи зимой 1898–1899 гг. Спутников у него не было. Он располагал значительной суммой денег, поскольку сразу по приезде приобрел долю в небольшой овцеводческой ферме, принадлежавшей Эндрю Робертсону. Робертсон, по-прежнему живущий в городке, утверждает, что приезжий ничего не рассказывал ему о себе, кроме того, что он вдовец и уехал из Англии по состоянию здоровья. Он также упоминал о своем умершем сыне и о том, что у него больше нет никаких родственников. Марбери вел замкнутый и уединенный образ жизни, практически не покидая ферму. Однако примерно полгода назад он съездил в Мельбурн и, вернувшись, сообщил Робертсону, что обстоятельства заставляют его вернуться в Англию и он хочет продать свою долю в ферме. Робертсон выкупил ее за три тысячи фунтов, и Марбери вскоре уехал в Мельбурн. По мнению Робертсона, в момент отъезда у него было с собой от пяти до шести тысяч фунтов. Он рассказал Робертсону, что встретил в Мельбурне человека, тот сообщил ему неожиданные новости, но не объяснил, какие именно. Покидая Колумбиджи, имел с собой такой же багаж, с каким приехал: толстое портмоне и маленький кожаный сундучок. Больше о нем ничего не известно».

– Это все, – сказал Спарго, положив телеграмму на стол. – По-моему, очень полезная информация. Но есть гораздо более удивительная новость. Она пришла от Расбери – помните, я рассказывал вам про детектива, который занимается данным делом? Он обещал держать меня в курсе событий, пока я буду здесь. Так вот, он пишет:

«Появились новые улики, указывающие на виновность Эйлмора. Власти решили арестовать его. Поспешите, если хотите получить материал для завтрашней газеты».

Спарго присоединил вторую телеграмму к первой, подождал, пока старый джентльмен ознакомится с обеими, и встал.

– Мне надо ехать, мистер Куотерпейдж, – заявил он. – На всякий случай я уже просмотрел расписание поездов. Успеваю на 1.20 в Паддингтон – значит, буду на месте к половине пятого. Но у меня есть еще свободный час. И я хотел бы повидать в Маркет-Милкастере одного человека. Фотографа. Помните, я говорил вам, что в сундучке нашли не только серебряный билет, но и снимок? Я думаю, что его сделали здесь.

Мистер Куотерпейдж тоже встал и надел шляпу.

– В этом городе есть только один фотограф, – сказал он. – Он живет тут с очень давних пор. Его зовут Купер. Я провожу вас к нему: это всего в нескольких домах от нас.

Мистер Купер оказался седовласым мужчиной преклонных лет. Спарго вкратце изложил ему суть дела.

– Вы помните, как фотографировали сына Джона Мэйтленда, управляющего банком, лет двадцать назад? – спросил он, как только мистер Куотерпейдж представил его фотографу, объяснив, что джентльмен из Лондона хочет задать несколько вопросов.

– Прекрасно помню, сэр, – ответил мистер Купер. – Так, словно это было вчера.

– У вас, случайно, не осталась копия? – продолжил Спарго.

Но мистер Купер уже рылся в стопке альбомов. Он вытащил один из них, помеченный 1891 годом, и принялся листать страницы. Через минуту положил на стол нужный снимок:

– Вот, сэр.

Спарго бросил взгляд на фотографию и повернулся к мистеру Куотерпейджу.

– Как я и думал, – заявил он. – Тот же снимок, что мы нашли в сундучке с серебряным билетом. Весьма вам признателен, мистер Купер. Мне осталось задать лишь один вопрос. Вы передавали кому-нибудь другие копии этого снимка после суда над Мэйтлендом? Или, лучше сказать, после того, как семья покинула город?

– Да, – ответил фотограф. – Я отправил полдюжины снимков мисс Бэйлис, тетушке малыша, которая, собственно, и привела его в мою фотостудию. Могу дать вам ее адрес. – Он снова начал копаться в своих бумагах. – Где-то он у меня был.

Мистер Куотерпейдж подтолкнул локтем Спарго.

– Вот о чем никто не подумал! – заметил он. – Как я вам уже сказал, она покинула Брайтон до того, как ее начали разыскивать после освобождения Мэйтленда.

– Ага, есть, – пробормотал мистер Купер. – Шесть снимков были отправлены мисс Бэйлис в апреле 1895 года. По адресу: Чичестер-сквер, дом 6, Бэйсуотер, Вестминстер, Лондон.

Спарго записал адрес, еще раз поблагодарил фотографа и вышел вместе с мистером Куотерпейджем на улицу. Затем он с улыбкой обратился к своему спутнику:

– Ну вот, что я говорил! Мэйтленд и Марбери – одно лицо! Это так же ясно, как то, что перед нами находится городская ратуша.

– Что вы намерены делать дальше, сэр? – поинтересовался мистер Куотерпейдж.

– Поблагодарить вас за неоценимую помощь и успеть на лондонский поезд. Обещаю держать вас в курсе новостей.

– Минутку, – остановил его старый джентльмен, когда журналист уже хотел уйти. – Так вы считаете, что Эйлмор убил Марбери?

– Нет! – твердо возразил Спарго. – Ни в коем случае! Боюсь, нам еще много предстоит выяснить, прежде чем мы поймем, кто это сделал.