— Василий Михайлович, я не знаю, но смею предположить, что искомый преследователь, молодой человек из ресторации, и студент Алексей Трофимович Микушин — одно лицо, которое требуется незамедлительно навестить.
— Сегодня вечером затруднительно, Иван Дмитриевич, если, в самом деле, статского советника найти не составляет труда, — тут прозвучал намек на весьма известную памятную книжку. — Но найти никому не известного студента, сомневаюсь.
— Я с вами согласен, но чтобы к полудню господин студент был в моем кабинете.
— Будет исполнено.
На Большой Морской Соловьева не было.
Штабс-капитана начальник сыска отпустил, сам же засел за изучение сегодняшней газеты, первым делом просмотрел происшествия:
Это были события недельной давности, воров скоро осудят и по накатанной каторжной дорожке отправят этапом. А вот очередная сплетня:
Уж кто-кто, а начальник сыскной полиции должен вести расследование по делу о фальшивомонетчиках, а он занят.
Без нескольких минут двенадцать прибыл с обыска Иван Иванович Соловьев, лицо его было мрачно и выражало одновременно крайнюю степень недоумения и тревоги.
— Что стряслось?
— Если кратко, то я не думаю, что убитый содержал квартиру в столь неопрятном ненадлежащем виде.
— Объясните, наконец, в чем дело?
— После происшествия в Невском переулке убийца, видимо он, побывал на квартире Левовского и учинил настоящий погром, словно что-то искал.
— Что говорит дворник?
— Никого ночью не впускал, и никто ночью из дома не выходил. Я склонен ему поверить. Стекло на балконе было разбито, и именно через балконную дверь злоумышленник проник в квартиру.
— Значит, если предположить, что действовал убийца, то он знал, где проживал Сергей Иванович, и, тогда получается, убийство совершено с определенной целью, чтобы наш убиенный замолчал навеки. Что пропало в квартире?
— Сложно сказать. Служанка приходит по утрам, а убитый уже ничего нам не поведает, но с уверенностью могу сказать, что в квартире нет ни денег, ни ценностей, ни даже писем и никаких записей.
Глава десятая
Жуков в поисках приключений
ПОЕЗД ДАЛ ТРИ низких гудка и, с натужным скрипом прокручивая колеса, тронулся в дальний путь, набирая скорость.
Михаил бросил взгляд в окно перед самым отправлением и по привычке отметил, что часовые стрелки показали двенадцатый час. «Осталась самая малость», — улыбнулся Михаил, отметив удивленный взгляд сидящего напротив пассажира. Столица скрылась из виду. Сперва мелькали горевшие в ночи фонари, затем изредка начали попадаться едва теплившиеся огоньки, и потом вовсе окно превратилось в черный непроницаемый провал…
НОЧЬ ПРОЛЕТЕЛА НЕЗАМЕТНО, стало светать. На востоке побелели облака, предвещая зарю. На горизонте показался белый, быстро вытягивающийся дымок, под которым виднелась черная полоска. Это ехал другой ранний поезд.
Обозначилась длинная цепь серых вагонов. Ближе, ближе, и с тяжелым оглушительным грохотом, от которого дрожала земля, поезд пронесся мимо. Машинист выпустил пар, и пронзительный свисток прорезал тихое безмятежное утро.