Убийство в особняке Сен-Флорантен

Перед входом в Шатле шумела толпа. Оживленно размахивая руками, люди пытались прорвать кордон из французских гвардейцев и караульных, плотным кольцом окруживших фиакр. Мальчишка на побегушках делал неловкие попытки успокоить лошадь, но та, обезумев от шума и людского кишения, продолжала громко ржать и бить копытом. Выскочив из кареты, Николя последовал за Рабуином. Дверцы у доставленного фиакра были закрыты, а окна, местами расколотые, замазаны чем-то темным, так что снаружи нельзя было ничего увидеть.

— Странно, — произнес Николя.

— Откройте, и вам станет понятнее, — с бесстрастным лицом промолвил Рабуин.

Он подчинился приказанию агента. Ему не раз приходилось сталкиваться с проявлениями человеческой жестокости, однако столь тяжкого зрелища он не видел уже давно. Изнутри кузов был залит свернувшейся кровью, а на скамье, раскинув руки, покоилось тело с размозженной головой; лицо у обезображенных останков полностью отсутствовало. Неопределенного цвета грязь пятнала пол, и в этой грязи, возле сапог валялся кавалерийский пистолет большого калибра. Проследив взгляд начальника, Рабуин покачал головой.

— На первый взгляд, похоже на самоубийство.

Николя медленно закрыл дверцу. С обезумевшими глазами, лошадь продолжала глухо ржать и взбрыкивать — теперь задними ногами; по телу ее то и дело пробегала дрожь, отчего шкура вздымалась волнами. Подойдя к ней, он пошептал ей на ухо, затем бесстрашно принялся массировать ей десны. Сначала лошадь трясла головой, потом смирилась, ее движения стали медленными, и она, наконец, успокоилась.

— Да-а, умеете вы обращаться с лошадьми, — восхищенно протянул Рабуин.

Николя размышлял.

— Необходимо срочно убрать толпу, ничем хорошим это сборище не кончится. И расчистить тюремный двор, чтобы завезти туда фиакр с трупом. Лошадь выпрячь, труп отправить в морг и там привести его в порядок.

— Сегодня воскресенье, — напомнил вынырнувший откуда-то Бурдо. — Из служителей никого нет, а привлечь сторожей в принудительном порядке нам вряд ли удастся. Похоже, придется заняться самим…

— Что ж, значит, сами справимся, и не такое приходилось делать. Пошлите папашу Мари в подвал для допросов за кожаными передниками, которые используют подручные Сансона. Не забудьте забрать пистолет и обследовать кузов. Вскрытие произведем завтра, так что как можно скорее предупредите Сансона: он живет на улице Анфер. Отправьте к нему кого-нибудь из караула.

Когда тело на носилках отнесли в мертвецкую, он принялся исследовать кузов фиакра. Впоследствии сие занятие пополнило число наихудших воспоминаний Николя, успевшего к тому времени накопить немало подобного рода случаев. Он осматривал экипаж столь долго, что Бурдо, хорошо знавший своего начальника, понял, что тот обнаружил нечто важное. Но, как часто случалось, комиссар предпочитал молчать о своих находках до тех пор, пока ему не удавалось осмыслить их в совокупности с другими уликами. Инспектор отметил, с каким вниманием Николя разглядывал колеса, дверцы с обеих сторон и даже упряжь. Вытащив из кармана перочинный ножик, комиссар соскоблил с осей приставшую к ним землю, аккуратно завернул грязные комочки в бумагу и опустил в карман. Затем оба сыщика отправились в подвалы Шатле; добравшись до помещения, где производили вскрытия, они, надев кожаные фартуки, тщательно обмыли окровавленное тело. Приблизив факел, Бурдо обыскал карманы одежды трупа и нашел письмо; в нем кому-то назначали свидание в Версале: «Присоединяйтесь к нам; вы знаете, где мы». Николя отметил, что дата отправления письма совпала с днем его прибытия ко двору, но текст не говорил ему ничего.

— Значит, на основании этой бумажки Рабуин утверждает, что речь идет о Дюшамплане-младшем?

— Это имя адресата. Письмо, вероятнее всего, вручали лично, ибо на нем нет почтового штемпеля.

Они продолжили лить воду на одетое тело; вода стекала со стола пурпурными струями, наполняя помещение отвратительным кислым запахом. Развороченное лицо не позволяло опознать труп. Николя долго рассматривал кисти рук мертвеца, потом, сняв с него башмаки и чулки, принялся разглядывать ступни. Для подтверждения выводов придется дожидаться заключения Сансона, а тот приступит к работе только завтра. Когда друзья, наконец, вышли во двор, Николя взглянул на фиакр и едва не вскрикнул от удивления: на фиакре четко значился номер 34-NPP. Неужели это тот самый экипаж, который возил его в Попенкур, где он передал предписания Ленуара старшине скотовладельцев, а потом плавно перевел беседу на неудачного воздыхателя Маргариты Пендрон? Закрыв глаза, он попытался вспомнить лицо кучера, но ему не удалось. В памяти осталась только скамья, запачканная, возможно, кровью.

— Бурдо, — обратился он к помощнику, — что вы скажете, если мы с вами сейчас отправимся на бульвар Сен-Мартен, а затем на улицу Кристин, к Дюшампланам?

— Скажу, что мои сиротки сегодня снова не увидят своего папу, а госпожа Бурдо…

— … проклянет комиссара Ле Флока и Шатле и будет права!