Убийство в особняке Сен-Флорантен

Следовательно, неизвестный покинул место преступления по внутренней лестнице, добрался до второго этажа, открыл французское окно и, словно акробат, ускользнул по карнизу. Такой поступок наводил сразу на несколько мыслей: во-первых, неизвестный прекрасно знал, как устроен дом; во-вторых, бегство произошло глубокой ночью, когда риск быть застигнутым на месте преступления наименьший; а главное, преступник молод, и это позволило ему проделать достаточно сложные акробатические этюды, не свалившись вниз и не напоровшись на острые копья ограды. Сделанные им выводы противоречили первой гипотезе, согласно которой виновником преступления являлся дворецкий, попытавшийся потом убить себя.

Добравшись до балкона, Николя хотел вернуться в комнату, но обнаружил, что за время его отсутствия кто-то успел закрыть окно изнутри. Необходимо срочно убедиться, сделано это нарочно или случайно. Второпях он было решил проделать опасный путь неизвестного акробата, но быстро от него отказался; не хватало ему еще расшибиться о камни мостовой! Он не мог так рисковать. Продвинувшись дальше по карнизу, он осторожно заглянул в другое окно. В комнате, напоминавшей будуар, в задумчивой позе сидел герцог де Ла Врийер. Для Николя открывались две возможности: либо разбить стекло в первом окне, либо дать знать о себе герцогу наиболее логичным способом, а именно постучав в окно. Ему пришлось стучать довольно долго, пока, наконец, министр не обратил на него внимания и не открыл окно.

— Сударь, сударь, — воскликнул герцог, — меня предупреждали, что вы имеете же обыкновение выходить через дверь, а входить через окно! Пусть так, не надо ничего объяснять! Это ваше дело.

На минуту он задумался, а потом со вздохом повернулся к большому портрету Людовика XV, где на картуше извивалась надпись, что сей портрет подарен Сен-Флорантену королем в 1756 году.

— Какой великодушный повелитель! — жалобным голосом проговорил он. — Он любил нас, действительно любил. А вы, господин маркиз, могли бы сделать карьеру…

Недоговоренная фраза повисла в воздухе.

— Он ценил ваше открытое лицо, — продолжил он через несколько секунд, — ваше редкостное умение развлекать его, но более всего ваше загадочное качество никогда и ничего не просить. Я не говорю об оказанных вами услугах, всегда сопряженных с риском; всегда деликатный, вы творили поистине чудеса и не щадили собственной жизни. Отважных и верных так мало…

Николя решил воспользоваться хорошим расположением духа министра.

— Сударь, позвольте мне задать вам один вопрос. Каково ваше мнение о Жане Миссери, вашем дворецком?

— Сказать, что он твердой рукой управлял моим домом, было бы не совсем верно, — ответил герцог. — Он служит мне пятнадцать лет, унаследовав место своего отца. На его плечи ложатся расходы по содержанию дома; он подбирает прислугу на кухню и для прочих надобностей. Слуги поступают к нему в подчинение, и он, если считает необходимым, вправе выгнать любого. В его обязанности входит договариваться с поставщиками хлеба, вина, съестных припасов, овощей и фруктов. Купив вино, он передает его виночерпию для дегустации, а тот потом докладывает дворецкому, какого вина и сколько требуется закупить. Еще дворецкий ведет переговоры с бакалейщиком, у которого приобретает сахар, свечи, факелы, масло и еще много чего. Не могу же я все знать! Дрова, посуда, овес, сено, солома и прочие необходимые мелочи также относятся к его компетенции. Наконец — и это главное! самое главное! — он должен подбирать и обучать прислугу, которой предстоит обслуживать обеды и ужины, в том числе и очень поздние ужины, которые устраиваю я.

— Вы считаете его честным человеком?

— Я в это верю и никогда не стану контролировать какого-то слугу, даже если продажность его будет доказана. Когда ты вынужден полагаться на слуг, не стоит обременять себя подозрениями. Чтобы тебе хорошо служили, надо уметь закрывать глаза. Теперь прощайте, у меня еще есть работа.

Николя знал, что настаивать не следует. Пройдя через кабинеты и анфиладу прихожих, он вышел к парадной лестнице и направился на антресольный этаж навестить раненого дворецкого. Ему казалось, что он неплохо ориентируется в особняке, однако тут он понял, что не может попасть из одного крыла в другое, не пройдя через первый этаж. Там он довольно легко отыскал внутреннюю лестницу и по ней поднялся на антресоли. Проплутав несколько минут в темных коридорах, он, наконец, увидел открытую дверь.