Убийство в особняке Сен-Флорантен

Дрожа, как на морозе, Николя подошел к камину, где гудел огонь. Бурное пламя не грело, а лишь иссушало горло и при приближении обжигало бедра. Какое, однако, странное дело! Несмотря на жестокость, с которой совершено убийство, причины его, на первый взгляд, кажутся весьма банальными. Все говорило о том, что речь шла об обычных любовных шашнях между состарившимся ловеласом и юной особой. Однако целый ряд деталей не укладывался в рамки собранных показаний, на первый взгляд вроде бы дополнявших друг друга. Он чувствовал, что его хотят заставить поверить в подсунутую ему картину, где, как он подозревал, под одним слоем краски скрыли и старые царапины, и свежие. И кто этот странный беглец, разгуливавший в темноте по особняку Сен-Флорантен и оставивший свой кровавый след на карнизе портала?

Из состояния задумчивости его вывел Бурдо, явившийся в сопровождении женщины в переднике и чепчике. Взглянув на нее, Николя немедленно задался вопросом, зачем она старается выглядеть старше своих лет и скрывает свою привлекательную внешность. Видимо, в этом доме принято не пробуждать сравнений с герцогиней. Убранные под чепец волосы подчеркивали острые черты правильной формы лица с сияющей, молочного цвета кожей. Из-за тонких, словно специально поджатых губ, щеки выглядели напряженными, свидетельствуя об упрямом и волевом характере. Он попросил женщину сесть, но та, замотав головой в знак отказа, осталась стоять, положив руки на спинку кресла. День близился к концу, наступали сумерки. На лице свидетельницы играли отблески пламени, то озаряя его, то набрасывая трепещущий покров тени. Зная, насколько неловко чувствует себя в тишине свидетель, Николя подождал, пока в комнате смолкли все звуки. Но ему не удалось заметить на ее лице признаков волнения. Только побелевшие пальцы, сжимавшие обитую гобеленом спинку кресла, свидетельствовали, что горничная все же не осталась равнодушной.

— Итак, вы Эжени, старшая горничная герцогини де Ла Врийер?

— Да, господин комиссар, Эжени Гуэ.

— Сколько вам лет? Вы замужем?

— На Сен-Мишель исполнилось тридцать. Я не замужем.

— Как долго вы здесь служите?

— Я состою на службе у госпожи с 1762 года. Тогда этот дворец еще не был построен. Я была совсем юной…

— Вы одна из тех, кто дольше всех служит в этом доме?

— Конечно. Вместе с Провансом, лакеем хозяина.

— Расскажите мне, что случилось сегодня утром.

— Я одевалась у себя в комнате, на третьем этаже, как вдруг услышала крики. Я бросилась в коридор и увидела там помощника повара, Прованса, привратника и швейцара. Они торопились в кухню. Жак, помощник повара, сказал мне, что он обнаружил там два тела: тело Маргариты, которая точно была мертва, и тело господина Миссери, который еще дышал. Решив, что шум наверняка разбудил хозяйку, я поднялась к ней, чтобы предупредить ее.

— Где находятся апартаменты вашей хозяйки?

— На втором этаже, в левом крыле особняка, а господин проживает в правом крыле.

— Хорошо. Теперь по-порядку. В котором часу вы спустились?

— Примерно в семь часов.

Она ответила сразу, не задумываясь.

— Было темно?

— Очень темно.

Николя отметил, что все, кого он успел допросить, единодушно это подчеркивали.

— И, разумеется, Прованс взял потайной фонарь, — проговорил он.

Ловушка была расставлена грубо, и он не был уверен, что женщина в нее попадет. Та на миг замерла, но быстро справилась с волнением.

— Не знаю… Кажется… Мне стало плохо от вида крови. Она была хорошо видна. Откуда взялся свет? Я не могу этого сказать.

Николя не настаивал; иначе его уловка могла быть разгадана. Упоминание о крови заинтересовало его: она имела в виду кровь, запачкавшую пол, или кровь на теле Миссери?

— Ваша хозяйка спала?

— Нет, она стояла возле кровати, разгневанная и жаждавшая узнать причины такого, как она выразилась, гвалта.

— А разве накануне она не приняла свое лекарство?

Горничная уставилась на него своими серыми глазами. Несмотря на суровый и скорбный вид она показалась Николя красивой.

— Госпожа то пьет лекарство, то не пьет, — произнесла она излишне быстро, — то помнит, что выпила его, то не помнит, и пьет вторую порцию. Кто может это знать!

— Однако она утверждает, что приняла лекарство, и, значит, шум не должен был ее разбудить. К тому же это ваша обязанность — приносить ей стакан с успокоительным. Вчера вечером вы приготовили ей снотворное?

Он сказал наугад, и доказательств у него не было никаких, но его утвердительный тон смутил ее.

— Нет… Да… В общем, все, что осталось.

Явно нащупав нечто, возможно, не имеющее отношения к делу, но, со всей очевидностью, смутившее старшую горничную герцогини, Николя попытался развить свое преимущество.

— Что это значит?

— Флаконы разбились, и я сумела собрать всего несколько капель. Я рассчитывала сегодня возобновить их запас у нашего аптекаря.

— Несколько капель микстуры?

— Нет, эфира со спиртом.

— Вы можете показать мне осколки этих флаконов?

Четко заданный вопрос предполагал не менее четкий ответ.