Убийство в особняке Сен-Флорантен

— Такое иногда случалось с Эдом, — смущенно проговорил Дюшамплан. — Разумеется, это было крайне легкомысленно с его стороны, но он играл, забавлялся, устраивал себе что-то вроде карнавала или бала-маскарада…

— И часто он переодевался? — поинтересовался Николя.

— Несколько раз в неделю, — с раздражением в голосе ответила жена.

— Увы, — добавил Дюшамплан, — боюсь, как бы мой младший брат не ступил на стезю порока. Он приобрел привычку переодеваться для участия в вечерах, во время которых они столь бурно развлекались… нет, я даже понятия не имею, что они там делали… Но состояние, в котором он возвращался, меня пугало.

— Ваша старшая сестра об этом знала?

— Не так давно она застала Эда в женском платье. Он выдумал какую-то путаную историю, стал уверять, что помогал герцогу де Ла Врийеру укрощать строптивых красавиц, которых поставлял ему наш зять Миссери, служащий у министра дворецким…

— Значит, сестра ваша знала…

На протяжении некоторого времени он обдумывал новый поворот событий. Сестра Луиза от Благовещения сообщает новость герцогине де Ла Врийер, герцогиня устраивает сцену министру… Но как события разворачивались дальше, он пока не мог себе представить.

— Следовало бы заключить в тюрьму вас обоих до окончания расследования, — заявил Николя. — Но я готов поверить вам на слово. Я запрещаю вам покидать дом. Не забывайте, что и днем и ночью за вами будут наблюдать мои люди. А теперь уходите.

Как только супруги удалились, он подобрал окровавленную рубашку и что-то отметил в своей черной записной книжечке.

— Не лучше ли отправить эту парочку в Шатле? — проворчал Бурдо.

— За ними, скорее всего, следят, и не только мы, поэтому я не хочу их спугнуть. Во всяком случае, как мы убедились, обследовав этот дом, не я один предосторожности ради предпочитаю уходить через черный ход!

Поведав Бурдо, каким образом ему нередко приходится покидать дом на улице Монмартр, он спросил:

— Полагаю, посольство Англии находится под наблюдением?

— Постоянно, начиная с заключения мира. Но, возможно, это вошло в привычку и бдительность ослабла.

— Лорд Эшбьюри мог укрыться в посольстве, надо удвоить бдительность. А что у нас с выращиванием ананасов?

— Рабуин шерстит список в Шатле и наводняет город и предместья нашими агентами. Возможно, он уже нашел то, что вы ищете.

— Боюсь, что и в это воскресенье я вам покою не дам. Ваша жена проклянет меня.

— За четверть века она привыкла!

Закрыв дверь тайного хода и заперев ее изнутри, чтобы снаружи никто не смог ею воспользоваться, они наложили печати на входную дверь и отправились в Шатле. Там их уже ждал Рабуин; агент лихорадочно расхаживал из угла в угол.

— Судя по вашему возбужденному виду, поиски увенчались успехом, — сказал Николя, положив на стол окровавленную рубашку.

— Сейчас вы сами убедитесь, — ответил Рабуин, разворачивая бумагу. — Из всех домов, список которых мы составили, мое внимание привлек только один, и вот почему.

— Расскажите нам.

— Во-первых, лицо, проживающее там, числится среди наших клиентов. Имя его не сходит со страниц ежедневных отчетов Марена, тех, что прежде отправляли господину де Сартину, а теперь отсылают господину Ленуару; в этих отчетах содержатся сведения, полученные от инспекторов и осведомителей. Наш клиент упоминается в разделе скандальных галантных похождений, и, судя по тому, что о нем пишут, он быстро приближается к той незримой черте, за которой порок протягивает руку преступлению.

— Он нас дразнит! — проговорил Бурдо, поднимая голову; он сидел за столом, устроив на нем локти и опустив на руки голову.

— Итак, чтобы и дальше не тянуть кота за хвост, скажем, что человек, о котором идет речь, давно и хорошо известен в мире порока. Почему?

— Да, почему? В самом деле, Рабуин, ближе к делу! Время поджимает, а ты испытываешь наше терпение, — проговорил с нетерпением Николя.

— Так вот, он является магистром общества либертенов, именуемого «Орденом блаженства». Члены ордена дают клятву делать друг друга счастливыми. Это общество гермафродитов практикует чередование и смешение полов…

— И где они собираются?

— Иногда в особняке Магистра, на Монпарнасе, где, действительно, имеется оранжерея с экзотическими растениями. Иногда в карьерах в Вожираре или же в иных местах, которые нам еще предстоит отыскать.

— Однако, все это более чем странно! А что еще вам известно?

— Во-вторых, в обществе влияние этого любителя юной плоти возрастает с каждым днем, ибо он — это маркиз де Шамбона, женившийся на мадемуазель де Леспинасс-Ланжак, внебрачной дочери герцога де Ла Врийера и «прекрасной Аглаи».

— Черт побери, — выругался Бурдо, — кто бы мог подумать!

— Он заключил этот союз с единственной целью: поправить свои расстроенные дела, — продолжал Рабуин, — но ожидания его не оправдались, и он, откопав кое-какие интересные сведения, стал шантажировать министра. Он намекнул, что ему известно, что в свое время супруг «прекрасной Аглаи», граф Сабатини, был незаконно сослан на острова по приказу министра.