Убийство в Пражском экспрессе

Сам дом № 3/142, построенный в стиле неоренессанса, имел невероятно интересную историю. Её поведал Ардашеву всё тот же Вацлав Войта, считавший себя – и не без оснований – местным краеведом. «Не будь я сыщиком, я бы стал экскурсоводом. В Праге я знаю не только каждый переулок и проходной двор, но и, связанные с ними, истории, – говаривал недавний полицейский и, вздохнув, добавлял – большей частью криминальные». Здание, в котором располагалось детективное агентство, было известно жителям Праги, как дом «У Ротта». По словам Вацлава, на том самом месте уже в XIII веке стояло здание, построенное римлянами. Позже, именно в нём, и была напечатана первая библия на чешском языке. Изображение дома даже попало на старинные гравюры, повествующие о коронационном шествии Марии Терезии в далёком 1743 году. Как только это архитектурное сооружение не называли! И «Питликовский», и «У Волка», и «У Трех снопов»… Были и иные названия, но канули в лету. Потом, когда в доме поселились три сестры, на нём появился знак из трёх лилий.

Старая легенда гласила, что сёстры, несмотря на юный возраст, были девушками заносчивыми и своенравными. Друг с другом не ладили и потому жили на разных этажах, и, стараясь, лишний раз не видеться, пользовались отдельными лестницами. Объединяло их то, что каждая из них мечтала выйти замуж. И однажды повезло всем троим. Каждая встретила своего возлюбленного. Но все женихи оказались иностранцами. Сёстры бросили дом и уехали. Только вот незадача – за ними ухаживал один и тот же авантюрист-мошенник, который, пользуясь их отсутствием, завладел домом. Несчастные девушки остались прозябать на чужбине, а все их богатства достались ловкому пройдохе. Скептический склад ума Ардашева сразу же отметил несколько нестыковок в рассказе Войты, но Клим Пантелеевич терпеливо дослушал длинную историю до конца.

Позднее, уже в 1885 году, дом стал принадлежать Винсенту Иозефу Ротту и его супруге Марии, имевшим на первом этаже скобяную лавку. Торговля шла настолько успешно, что семья приобрела и соседнее строение. А потом оба дома объединили. Над внешним видом архитектурного ансамбля корпел известный в те времена зодчий Рехсцигель. Он-то и выполнил сооружение в три этажа. Сын Роттов – Ладислав – решил придать фасаду новый облик. По его желанию художники выполнили роспись, органично связанную со скобяными товарами. Между окнами возникли фигуры плотника, кузнеца, крестьянина, садовницы и жницы. Растительные мотивы представлены чертополохом и розами. Люнеты украшены разнообразными орудиями труда. Этажи разделила надпись «V. J. Rott» и молитва «Не дай погибнуть нам или нашим потомкам, святой Вацлав».

Надо сказать, что Прага пришлась Веронике Альбертовне по душе, но – удивительное дело! – она скучала по Ставрополю. А ведь ещё несколько лет назад, как она только не называла тихий купеческий город! Помнится, был он и «дырой», и «болотом», и «захудалой пыльной провинцией». А теперь, в снах, нет-нет, да и всплывали в памяти, точно кадры синематографа, родные и привычные места: пассаж братьев Меснянкиных, дорогие магазины Театральной и Александровской улиц, аптека доктора Байгера и Казанский Кафедральный Собор. Но более всего душу рвали воспоминания о доме под № 38, что стоял на главной артерии города – Николаевском проспекте. Как там сейчас? Цела ли беседка? Не вырублен ли сад?.. Душу щемила тоска по оставленным на попечение горничной домашним питомцам – Малышу и Лео. Живы ли они?

Примерно такие же мысли, но отягощённые чтением сводок с фронтов гражданской войны в России, и одолевали в данный момент Клима Пантелеевича Ардашева, дворянина, бывшего чиновника по особым поручениям МИДа России, бывшего присяжного поверенного Ставропольского Окружного суда, бывшего… Он отложил газету, задумался на мгновенье и щёлкнул крышкой золотого Мозера. До встречи со штабс-капитаном оставалось совсем немного времени и стоило поторопиться, чтобы попасть к назначенному часу на вокзал. Только спешить Ардашев не любил и потому, наверное, никогда не опаздывал.

Свободный фиакр стоял рядом, и одноконный экипаж неторопливо, но уверено побежал по старым улочкам древнего города.