Убийство в состоянии аффекта

Следующий час прошел в страшной суете и суматохе.

Результатом этих потрясений стал ночной звонок Меркулова.

Остальное Турецкий успел увидеть своими глазами.

– Где сейчас альбом?

– Со мной.

– Дайте мне.

Следователь протянул Турецкому пухлую кожаную книжицу. Турецкий открыл ее на середине. Пролистал ее до начала, затем – от середины до конца. Его взгляд выискивал на всех снимках одно-единственное лицо. Полноватое лицо умеренно пожилого, умеренно лысеющего, умеренно толстеющего мужчины лет шестидесяти. Мужчина представал на фотографиях в различных ракурсах, с различным антуражем. Он позировал под пальмой на краю бассейна, позировал в играющей лазурной воде, позировал в пляжных шортах и в солнечных очках, позировал в костюме Адама с крупной виноградной гроздью в области причинного места, и без нее…

Да, таких фотографий своего премьер-министра Россия еще не видела. И не увидит. Для этого Турецкий и был поднят среди ночи.

Загорелый шестидесятилетний мужчина на водном мотоцикле. Вот он упал в воду… А вот он вытряхивает песок из сандалет… А вот он обнимает за плечи загорелую темноволосую девушку в купальнике. А вот они вместе строят из песка замок… Вот они в постели. Рядом с его полным, стареющим телом особенно бесстыдно смотрелась обнаженная фигура девушки.

Кадры идут один за другим. Эту пленку отщелкали за один день, распечатали снимки и в хронологическом порядке рассовали фотографии по целлофановым ячейкам. Пальмы и белоснежный пляж. Лазурь… Облака неизъяснимой белизны, по форме напоминающие взбитые сливки… Мозаичный бассейн, деревянные шезлонги, коктейль в кокосе с соломинкой.

И рядом с премьером Полина Лебедева – девушка двадцати пяти лет, одиноко живущая в апартаментах на одиннадцатом этаже дома класса «люкс»… Прямые темные волосы, полные губы, огромные глаза, изящное тело фотомодели.

Кто делал эти снимки? Она снимала Разумовского, а он снимал Полину?… А на тех кадрах, где они вдвоем, камеру передавали телохранителю?

Вот Полина и Разумовский, сидя на краю мраморного бассейна, кормят золотых рыбок. Его рука лежит на ее загорелом колене.

Полина и Разумовский спускаются по каменным плитам горной тропинки в саду, позади – с высоты птичьего полета – тонкой белой извилистой линией едва просматривается полоска пляжа. Море синее, небо синее, воздух густ от жары. Она держит его за руку. Вид у них усталый и счастливый. Некоторые снимки были настолько откровенными, что, попади они в прессу, о скандале с прокурором Скуратовым можно было бы забыть, как о невинной детской шалости.

Турецкий захлопнул альбом.

– Там еще много таких, – словно угадав его мысли, сказал следователь.

В гостиной повисло молчание.

– Я могу идти? – робко напомнил о себе следователь.

– Да, конечно, идите. Надеюсь, нет нужды напоминать вам, что огласка недопустима?

Глаза молодого следователя испуганно округлились.

– Я все понимаю, – поспешно кивнул он.

Турецкий пожал ему на прощание руку. Следователь заалел от гордости, как новобрачная.

Оставшись в одиночестве в гостиной, «важняк» подошел к окну и посмотрел вниз. Перед ним простерся последний путь девушки с прямыми темными волосами и по-детски удивленно распахнутыми глазами. Одиннадцать этажей. Ветви ясеня замедлили падение, но не спасли. Полина Лебедева…

Почему? Он знал, что живым уже никогда не ответить на этот вопрос, даже если факт самоубийства подтвердится на сто процентов. Живым не понять логики мертвых, даже если вскрыть все мотивы и предпосылки. Просто одни совершают это, а другие не совершают, вот и все. Вот и вся логика.

ГЛАВА 5

Утро было тихим и ясным. Надо же, подумалось Гордееву, кажется, что машины стали меньше гудеть. Странно. А может быть, просто настроение такое. Отошли на задний план ненужные волнения, прошел азарт первого дня работы над делом. Теперь адвокат Гордеев был спокоен, как черепаха.

Он рано встал, аккуратно побрился, надел новый костюм, к костюму выбрал строгий галстук. Короче, когда чуть не первым посетителем явился в здание Прокуратуры Центрального округа города Москвы, его могли бы, пожалуй, принять за иностранного дипломата. Но не приняли. Во-первых, нечего иностранному дипломату делать в окружной прокуратуре. А во-вторых, не совсем был прав Валентин Константинович Петров, руководитель НИИ в Дубне, когда говорил, что Юрий Гордеев – фигура незаметная. Ну, разумеется, на улицах не узнают (хотя, пару раз бывало – узнавали), ну, женщины при первой же встрече на шею не бросаются (хотя и в подружках Гордеев никогда недостатка не испытывал). Что ж с того? В окружных прокуратурах он бывал не раз – в прокуратурах его знают, факт.