Убийство в старом доме

«Выходит, что двоим, которых видели, ничего не оставалось, как пройти через люк в коридоре. И они конечно же знали, что их увидят. Вот почему один из преступников вынужден был напялить на лицо капроновый чулок, — пронеслось в голове у Назипа. — А самоубийство они инсценировали двадцать пятого июля. Все верно. Убедившись, что ценностей в подвале нет, решили направить свои стопы к дому Цветовой. Значит, они знали, что в давние времена эти дома принадлежали одному хозяину — богачу. И что ценности он спрятал, не взял с собой, А это значит, — следователь потер рукой лоб, — значит, что кто-то из преступников располагает обо всем достоверной информацией. А ценности, видимо, были большими, раз преступники пошли на убийство». Он знали на что шли. Ведь убивая человека, преступники тем самым заказывали себе в определенной мере путевку в могилу, к мертвецам. По крайней мере, они отчетливо представляют, что убийство, совершенное по этому мотиву, будет квалифицироваться статьей УК[2], которая предусматривает и исключительную меру наказания — смертную казнь.

Неужели один из преступников из окружения бывшего хозяина этого дома и винного завода? Сами преступники вообще-то по возрасту не подходят, вот их родители — вполне.

Данишев отложил бумагу и взглянул на участкового:

— А как вы охарактеризуете жильца этого дома Мурадова? Вам что-нибудь известно о нем?

— Фамилия знакомая, — наморщил лоб Шамов. — Да-да. Он, этот Мурадов, пребывал в лечебной амбулатории: лечился от алкоголя. Была еще тогда на него жалоба, что самовольно покинул это заведение не долечившись. Все это лечение пошло ишаку под хвост...

Только сейчас Данишев обратил внимание на волжский выговор участкового. Должно быть, большую часть жизни прожил в деревне на Волге, в соседней Горьковской области, решил он.

— Работал грузчиком в универмаге; за пьянку вынесли его вперед ногами: уволили за прогулы. Теперь перекочевал на фабрику. Разнорабочий.

— А как он ладит с Уголовным кодексом?

— Пока за ним ничего не числилось, — пояснил участковый. — Он, насколько мне память не изменяет, из Казани. Отец у него большой ученый: то ли академик, то ли профессор. А вот сынок явно не по той борозде пашет.

«На детях гениев природа отдыхает», — подумал Назип, а вслух поинтересовался:

— А что, так и не нашлись родственники Цветовой? Никто не обратился за наследством?

— Родственники не отыскались. Сама Цветова жила нелюдимо, как в лесу. Не видно было ее.

— Значит, она ни с кем не общалась?

— Не общалась. Разве что в магазин сходит разок в неделю да раз в месяц на почту за пенсией...

— Но пенсии обычно приносят домой. Участковый пожал плечами.

— После гибели Цветовой в ее доме никто из посторонних не был?

— Дом опечатали. Я постоянно туда наведывался, но никто этим строением не интересовался. Соседи обходили его стороной, как заколдованное болото. Правда, жизнь подсказывает, что бесхозное строение обычно как магнит притягивает разных темных людишек. И если прозеваешь, может стать заразным источником — притоном.

«Отсюда следует, — размышлял Данишев, — что преступники рыли в подвале глубокие ямы в то время, как над ними в петле висела, повешенная ими, хозяйка дома Цветова. Это надо иметь изуверское нутро, людоедское хладнокровие. И так они рылись в подвале, судя по объему выкопанной земли, не менее двух дней».

От участкового Данишев направился на почту.

Светловолосая молодая женщина с симпатичными ямочками на щеках не торопясь, обстоятельно ответила на его вопросы. Оказалось — потерпевшая Цветова сама просила оставлять пенсию на почте, за которой аккуратно являлась. Писем ей никто не присылал, газет не выписывала. И вообще из работников почты дома у нее никто не бывал.

Опрос соседей подтвердил, что Цветова ни с кем не общалась. Ее уединению от окружающего мира, в том числе от любопытных вездесущих мальчишек, помогал огромный волкодав, который после смерти хозяйки куда-то запропастился.

После обеда Данишев доложил начальнику райотдела милиции капитану Минаеву о том, что ему пришлось применить оружие в доме Цветовой, и приготовил было для доклада свой план расследования.

Капитан резко отодвинул от себя стакан с чаем (пил черный чай от головной боли) и поспешно встал со стула.

— Что за мерзавцы крутятся вокруг этого дома? — Минаев прошелся вокруг стола. — Неужели одни и те же лица?

Он хлебнул чаю, помассировал затылок и сел на стул. Немного подумав, взял у Данишева исписанные листки, внимательно просмотрел план расследования.

— Для начала очень даже неплохо. — Минаев встал и спросил: — А вы не усматриваете противоречия между вашей точкой зрения о том, что преступники завладели ценностями, и тем, что вас кто-то пытался заживо захоронить в подвале дома Цветовой? Напрашивается вопрос: зачем преступникам мешать осмотру подвала, если уже там нет ценностей? Какой смысл препятствовать вашей работе? Это ведь весьма рискованно.

— Я думал над этим, товарищ капитан; не исключаю того, что преступник этим шагом решил еще больше запутать следствие. Допускаю, это могло быть сделано и по каким-то иным соображениям.

— То есть?