Убийство в старом доме

На скамейке, стоящей недалеко от ограды, расположилась ватага ребят. Мальчишки и девчонки громко разговаривали, смеялись под аккомпанемент большого переносного стереомагнитофона. Магнитофонная запись доносила притягательный голос Вахтанга Кикабидзе, который пел о богатстве прожитых лет.

Когда люди мало знакомы, тема разговора, как в калейдоскопе, легко и быстро меняется: не только потому, что людям хочется узнать, как они ориентируются в разных областях жизни, узнать друг о друге как можно больше, но главным образом из-за того, что они не знают, о чем говорить, что больше интересует собеседника; поэтому любой, даже незначительный, внешний фактор и оказывает существенное влияние на предмет беседы.

— Глубокий смысл слов у этой песни, — задумчиво произнесла Асия: — «Мои года — мое богатство».

Назип лукаво улыбнулся:

— Это верно. Но на все богатство прожитых лет не купишь и часа молодости.

— Подмечено вами неплохо... Но...

— Вы хотите сказать, что это из области перефразирования?

— Перефразирование выражений, даже самых знаменитых, сродни перелицовке старой одежды — никогда не воспринимается как нечто абсолютно новое. Но я, Назип, не это хотела сказать. Богатство прожитых лет понимайте как богатство приобретенных знаний, проделанной большой работы...

— Согласен, согласен с вами, Асия, — весело произнес Назип. Его умиляла ее серьезность и какая-то нежная кротость. И он решил слегка подтрунить над ней: — В связи с этим еще пару слов скажу. Но это уже вовсе не перефразировка выражения, а ее развитие. Можно?

— Конечно же.

— Прожитые годы, несомненно, богатство, от которого, однако, каждый бы хотел избавиться и быть банкротом.

Асия улыбнулась:

— Очень интересно. Сами придумали афоризм?

Назип промолчал.

— Молчание — знак согласия. Так ведь в подобных случаях трактовало римское право?

— Верно. — Назип с интересом глянул на девушку. — А вы откуда эта знаете?

Она выпрямилась, горделиво подняла голову:

— Бесспорно, юристы разбираются во многих областях жизни, но иногда полагают, что представители других профессий мало читают книжек из области права, его историю.

— И вы читали? — поинтересовался Назип.

— Я вычитала, например, для себя один примечательный исторический момент. До наших дней дошли некоторые дела Наполеона Бонапарта как юриста — его гражданский кодекс, которым руководствуются во Франции и в ряде стран и поныне. Видите, исторический казус — его хобби: деятельность как юриста оказалась сильнее и долговечнее, чем его основное занятие — как полководца! Мирные дела, наверное, всегда будут более долговечны, чем результаты завоевательских походов, которые должны навсегда исчезнуть.

— Да, мирные дела — вечны, только за ними будущее.

— Ну вот, — спохватилась девушка, — от юристов мы уже незаметно сползли к глобальным вопросам. Это, наверное, потому, что такие вопросы они любят и понимают их. Верно?

Назип весело взглянул на нее:

— Спасибо, если не шутите. Хоть вы понимаете это.

— Одна из моих любимых песен, — встрепенулась Асия.

Сквозь шумный гвалт толпы прорывался красивый голос певицы.

— Это «Дикие гуси». Поет Вафира Гизатуллина, — пояснила она.

Когда песня закончилась, Асия заметила:

— А из народных мне очень нравятся украинские песий. У них удивительная мелодичность.

Наверху зашелестел листвой деревьев ветер.

Асия посмотрела на небо и негромко воскликнула:

— Ого! Дождичек надвигается. Пойдемте, пока не поздно.

Назипу не хотелось уходить, но, вспомнив о своих срочных делах, медленно шагнул за девушкой. И настроение стало сумрачным. Асия взглянула на него и шутливо произнесла:

— На вашем челе печать уныния я читаю.

Он улыбнулся.

— Вы любите цветы? — спросила его девушка.

Он кивнул.

— Тогда я вам немножко расскажу о них. Хотите?

— Хочу.

— О разновидностях цветов не буду рассказывать. О них многие знают. А вот об искусстве составления букетов скажу несколько слов. Можно?

— Мне это интересно, Асия. Пожалуйста...

— В Древнем Риме, у греков праздники сопровождались цветочными венками, а в восточных странах — гирляндами. Нынешние же букеты появились лишь в эпоху Возрождения, причем...

Назип пристально смотрел на девушку: на ее большие блестящие глаза, слегка припухлые губы, на яркий румянец на щеках, и ему нестерпимо хотелось поцеловать ее. Он не слышал, о чем она говорила.

Девушка заметила этот взгляд и покраснела.

— Я вам говорю про цветы, а вы, по-моему, думаете о чем-то постороннем, — мягко, с чуть заметной обидой проговорила она.

— О цветах, только о цветах и думаю! — как заклинанье произнес он. — Разве можно думать о чем-то другом, когда вы так интересно рассказываете.

Она с недоверием посмотрела на него, но продолжила рассказ.

— Букеты в эпоху Возрождения были небольшими. Позже они стали внушительными, кажется, в XVIII веке. Но потом... — Асия взглянула на него, но не нашла ничего предосудительного в поведении Назипа, — потом массивные букеты уступили место букетам из трех цветков...

Она снова перехватила его пристальный взгляд и смолкла.