– Для Ким эти места хорошо знакомы. Их с мужем дом находится совсем неподалеку. И к тому же она рассчитывала, что совершить похищение в условиях пансионата будет проще, нежели в условиях привычной жертвам городской среды, где они находились постоянно под присмотром своих близких. К тому же дом, которым пользовалась Ким, чтобы держать свои жертвы, находился тут же под боком.
– А чей это был дом?
– Он принадлежал покойному господину Киму. Продать его преступница не могла, потому что в результате судебной тяжбы из-за наследства на этот дом, как и на все прочее имущество покойного господина Кима, судом был наложен арест. Но у женщины сохранились ключи от входных дверей. И она могла пользоваться домом, не ставя никого в известность о том. Это было очень удобно. Тут же они планировали изъять драгметаллы из тел своих жертв.
– Значит, в каждом из похищенных было что-то драгоценное?
– Да. У Бориса это была пластина в голове. У Федора скоба в позвоночнике. У Марины – третьей похищенной – это была левая рука. Возможно, ей бы и удалось уцелеть после проведенной операции, но руку бы она потеряла точно. А Борису и Федору рассчитывать было вообще не на что. Они бы после такого кустарного извлечения протезов просто бы погибли.
– Жуть какая! И это планировали нормальные на вид люди!
– Вернее, планировала это одна Ким. Она узнала, что у некоторых пациентов, побывавших в их центре, еще с советских времен в теле сохранились импланты из драгоценных металлов. И решила, что дельце выгодное. Ее сообщники были не в курсе, ради чего они похищают этих троих. А сам Шевцов буквально встал на дыбы и отказался заниматься такого рода делами. Махинации с медицинской техникой – это одно. А убийства ни в чем не повинных людей – это уже другое. Очевидно, между сообщниками произошла крупная ссора. Нервы Ким и так были расшатаны поступком Сипягина. А уж когда и Шевцов вышел у нее из повиновения, она вспылила не на шутку.
– И что? Она убила Шевцова?
– А вот приходи и сама все услышишь.
Разумеется, Катя не могла не прийти. Да она бы лопнула от любопытства, если бы не пришла. Как ни мил был с нею Илья, разговаривать на профессиональные темы он с девушкой избегал. О природе, кино, гонках или футбольном матче – это пожалуйста. Даже комплименты отвешивал, и в кафе водил, и разную вкусную домашнюю еду готовил, но вот разговаривать подолгу о своей работе не желал.
– На работе я работаю. А с тобой я отдыхаю. Если хочешь, можешь прийти на допрос и задать все интересующие тебя вопросы лично.
И вот Катя там, где ей хотелось оказаться. Ее посадили за стеклом, уверив, что ей все будет отлично видно и слышно, а вот ее саму никто в комнате для допросов не увидит и не услышит. Так и получилось. Катя видела помещение для допроса и всех, кто в нем находился. А вот она сама была скрыта от них большим зеркальным стеклом.
По сравнению с первым разом, когда Катя видела Ленчонка, женщина очень сильно изменилась. Катя была просто поражена случившимися с Ким переменами. Теперь той не было нужды ломать комедию, изображая из себя нежное, хрупкое и ранимое существо. Она находилась среди людей, которым была известна ее подлинная сущность. И черты ее лица как-то сразу огрубели и заострились. А в глазах прочно застыл холодный блеск. Сдаваться Ким не собиралась. И делать подачки своим врагам тоже. Легкой победы надо мной вы не дождетесь – вот что отчетливо читалось на ее лице.
– Гражданка Ким, вы сознаетесь в совершенных вами преступлениях?
– Каких еще преступлениях?
– Выходя замуж за господина Кима, вы преследовали одну цель – заполучить его состояние.
– Выйти замуж, родить ребенка и получить наследство за умершим супругом, разве это преступно?
– Даже если оставить в стороне вопросы, связанные с вашим замужеством, то и без этого вы совершили немало и других преступлений.
– Каких же?
– С помощью двух ваших сообщников, каждый из которых помогал вам прокручивать финансовые махинации, связанные с медицинской техникой, которая должна была утилизироваться, но вместо этого поступала в повторное использование, вы получали хорошие барыши.
– Зачем мне этим заниматься? Я и так богата.