Убийство в стиле "психо"

Дженни считает Бёрдена старомодным, только он действительно терпеть не может, когда чужие люди называют его по имени. Но препираться глупо, тем более что они с этим доктором, кажется, ровесники. Бёрден пожал плечами и прошел в кабинет, или как там у них называется – комнату для консультаций.

Кабинет очень походил на экспозицию из лондонского музея Фрейда, как-то раз Бёрден с Дженни ходили туда. Кушетка, персидские ковры – наверняка специально заказанные копии тех, настоящих, из музея. Олсон явно пытался воссоздать обстановку кабинета Фрейда, но мало преуспел. Кроме кушетки и ковров, все остальное выглядело убого: дешевая мебель, на стене – плакаты. Вот, например, один из них: разрушенный земной шар, сверху – цитата из Эйнштейна: «Энергия, вырванная из атома, переменила все, кроме нашего образа мыслей, и теперь мы приближаемся к невиданной доселе катастрофе». Вот бы сюда шефа с его широкими взглядами. Он всех понимает.

Олсон сел на стул в головах кушетки – наверняка это его привычное место – и молча посмотрел на Бёрдена. Видимо, тоже профессиональная привычка.

– Доктор Олсон, я знаю, что Клиффорд Сандерс – ваш пациент, – начал Бёрден.

– Мой клиент, – ну вот, опять это слово. Пациенты, посетители, зрители – в наше время всех называют «клиентами». – Я не доктор, – добавил Олсон.

В газетах часто ругали психологов, которые практикуют, не имея медицинского образования.

– Но у вас же есть какой-то диплом?

– У меня степень по психологии. – Олсон говорил спокойно, мягко, короткими фразами, как человек, которому не в чем оправдываться. Мол, принимайте меня таким, какой есть. Когда человек так себя ведет, это всегда вызывает ощущение кристальной честности. Поэтому Бёрден насторожился. Он ждал, что Олсон поинтересуется целью его визита, но тот сидел молча и разглядывал детектива со сдержанным, даже несколько сочувственным интересом.

– Я понимаю, что вы должны соблюдать профессиональную тайну, – продолжил Бёрден. – Поэтому, по крайней мере сейчас, я не спрошу, от чего вы лечите мистера Сандерса, – собственное красноречие привело его в восторг, и он обиделся, когда Олсон лишь слегка улыбнулся и кивнул. – Сейчас меня интересуют более прозаические вещи. Например, время вашей предыдущей беседы с мистером Сандерсом. Мне известно, что вы начинаете в пять, а в шесть заканчиваете.

– Нет.

– Нет?

Олсон был абсолютно спокоен. Он взглянул на плакат с земным шаром, на предсказание Эйнштейна и произнес:

– Клиффорд обычно приходит в пять, но иногда я переношу сеанс. Например, в прошлый четверг в половине восьмого я читал в Лондоне лекцию, и мне требовался запас времени.

– Вы хотите сказать, что мистер Сандерс не приходил в прошлый четверг?

Олсон печально улыбнулся. Наверное, он всегда так улыбается, если его не понимают.

– Отчего же, приходил. Я попросил его приехать на полчаса раньше. Он немного опоздал и ушел в половине шестого.

– Вы уверены? Не без двадцати шесть? Прибавьте время на обмен прощальными фразами, телефонный звонок.

Олсон снял часы и положил их на стол.

– Ровно в половине шестого я беру в руки эти часы и объявляю клиенту – в данном случае, Клиффорду, – что время истекло, и мы встретимся на следующей неделе. Никаких прощаний.

Помнится, во время беременности Дженни тоже ходила к психологу. Бёрден никогда не расспрашивал ее, как это. Наверное, она тоже ложилась на кушетку, изливала доктору душу, открывая самые потаенные уголки своей психики. А тот бесстрастно слушал. Бёрдену не нравился Олсон, и он ему не верил, но понимал, что его поведение с клиентом таким и должно быть.

– Значит, Клиффорд Сандерс ушел от вас ровно в половине шестого?

Олсон кивнул.

– И после этого вы поехали в Лондон? Где вы читали лекцию?

– Я выехал из офиса в шесть, мой поезд в шесть шестнадцать, в Лондон, на вокзал «Виктория», он прибывает в десять минут восьмого. Я взял такси, отправился на улицу Пимлико, в Городскую ассоциацию психотерапевтов, где выступил с докладом на тему проекций.

Этот человек абсолютно уверен в себе. Бёрден испытующе посмотрел на Олсона.

– Как вы думаете, почему Клиффорд Сандерс сказал, что его сеанс длился с пяти до шести?

Сейчас мне начнут объяснять про угрозу, беззащитность и проекции, подумал Бёрден. Олсон встал, подошел к маленькому грязному столику, похожему на кухонный, и полистал ежедневник. Прочитав какую-то запись, он сверился с часами и загадочно улыбнулся, потом захлопнул ежедневник и повернулся к Бёрдену.

– Не знаю, поймете ли вы, Майкл. Возможно, вы никогда не задумывались, что время – очень мощный фактор в человеческой психике. И я взял бы на себя смелость предположить, что время является еще одним юнгианским архетипом коллективного бессознательного. У некоторых людей время – один из аспектов Тени.

Бёрден смотрел на Олсона с глубоким непониманием и столь же сильным раздражением.