Убийство в третьей степени

– Так вот, после войны не то, что тканей, хлеба-то вдоволь не было. А работать в детском доме пришлось нашим женщинам, сельчанам. Трудно тогда всем пришлось. Почти в каждом дворе оплакивали погибших. Многие наши бабы остались вдовами с несколькими ребятишками. Вот мы принимали поступавших, обихаживали, ставили их на ноги и в то же время занимались благоустройством нового места жительства этих несчастных мальчишек и девчонок. В домах у сельчан после войны мало что осталось, но мы умудрялись из дерьма ( извините) сделать конфетку. Собирали старые, уже не пригодные к носке, вещи, стирали их, затем резали на ленточки и из этих ленточек вязали вот такие половички. Сначала сами работницы этим занимались, а потом придумали приобщить к работе и желающих воспитанников, тем самым, научив их делать что-то полезное, делать что-то для себя, то есть для дома, где им предстоит жить до совершеннолетия. Этим занимались не только девочки, но и многим мальчикам нравилось создавать своими руками какие-то вещи. Так вот мы навязали этих половичков на весь дом, и застелили ими все полы, которые были выщерблены и в них торчали занозы. Потом воспитатели понаходили у себя дома вязальные крючки и спицы, разыскали старые вязаные вещи, которые мы тоже перестирывали, распускали и из этих ниток учили своих воспитанников вязать. А уж если удавалось раздобыть где-то нитки “ирис”( это такие толстые мягкие нитки), то это было настоящее счастье. Из них мы вязали девочкам береточки, мальчикам шапочки. А из шерстяных ниток вязали рукавички, зимы-то у нас не теплые. Потом уже, когда страна стала подниматься на ноги и в магазинах стали появляться ткани, нитки всякие, тут уж совсем стало хорошо. Покупали белую бязь, шили из нее выходные наволочки и вышивали их. Потом стали вязать подзорники, которыми заправляли кровати. Одним словом, в конце концов наш детский дом оказался убранным-наряженным вещами собственноручно сделанными самими детьми. И вот эти половички мне подарили детки, когда я уходила на пенсию, хотя и после пенсии я еще долго работала. Они в тайне от меня сделали это своими руками. Я ведь кроме работы воспитателя, еще вела уроки труда. На этих уроках мы совершенно не учились по тому плану, который составили для нас ученые дяди. Мы учились на уроках готовить разные блюда, делали всякие поделки из подручного материала, веток, сучков, разных цветов, трав и даже из глины. Из наших воспитанников вышло много хороших умельцев, уроки труда для которых было началом их трудовой жизни. Так, я сейчас вам еще попить принесу, – баба Поля опять убежала в дом. – Вот попейте, квасок домашний, ядреный. – Квас действительно оказался ядреным, очень вкусным, опять же таким, какого гости никогда не пили. Выпив кваса, они сердечно поблагодарили гостеприимную хозяйку за обед и, извинившись, попросили разрешения объяснить причину своего приезда.

– Баба Поля, мы к вам обратились по совету вашей внучки Анжелики, как к старейшему сотруднику детского дома, – торжественно начал Игорь, смутившись, он оглянулся на Галю, как бы прося помощи. Галя поняла его, подвинулась вместе со стулом ближе к старушке.

– Баб Поль, Вы всю жизнь проработали в этом доме и, наверное, многое помните. Скажите, пожалуйста, Вы помните Руденко Виктора Федоровича?

– Милая девочка, когда к нам привезли этого мальчика, он не был еще Виктором Федоровичем. Он был маленьким Витенькой, худеньким синеглазым белобрысым мальчиком. Я его прекрасно помню. Он был очень ласковым, тихим, его все любили. У него не было врагов даже тогда, когда он вырос. Конфликтовать с ним ни у кого не было причин. Он был уступчив, услужлив, но никогда не был шестеркой. Учился хорошо, много работал, помогал младшим ребятишкам, помогал и взрослым, даже мне, хотя я была воспитателем не в его группе. Ко мне он относился, как к старейшему воспитателю, хотя разница в возрасте у нас была незначительная, наверное, лет 11-12, не более.

– Баб Поль, а скажите, его привезли в детский дом одного, брата или сестры у него не было? – Галя затаила дыхание.

– Ой, девочка, да разве на такие вопросы я смею отвечать? Это ведь тайна на всю жизнь, до самой смерти. – Старушка опустила глаза и стала рассматривать свои сморщенные руки.

– Баба Поля, мы ведь не просто так приехали, и не из собственной прихоти расспрашиваем Вас об этом. Руденко Виктор Федорович мой отец, хотите, я покажу Вам свой паспорт?

– Нет, нет, милая, я тебе верю, зачем тебе обманывать старого человека. А почему он сам не приехал? А вы бы его самого расспросили, может, он что и помнит. Хотя вряд ли. Ему тогда было всего годика три.

– Папы нет, он погиб несколько лет назад. А вот его фотография. – Галя достала из сумки снимок отца, – вот, посмотрите, это он?

– Да, конечно, это он, только гораздо старше, чем был тогда, когда я видела его в последний раз, – старушка погладила фотографию ладонью, – вот даже от фотографии идет тепло, душа у него чистая, как слеза. А что случилось, доченька, как он погиб? – она подняла на Галю глаза, в них блеснули слезы.