Убийство в Верховном суде

Повесив трубку, Теллер встал, потянулся, выглянул в окно на улицу, где свирепствовал обычный для Вашингтона в эту пору пронизывающий осенний ветер. «До зимы всего ничего», — пробурчал он, спуская рукава сорочки и оглядывая неряшливо оттопырившийся правый манжет. Отсутствие на нем пуговицы Теллер обнаружил еще утром, когда одевался, но из-за спешки не стал ее пришивать. Да и на всех остальных сорочках тоже не хватало пуговиц. Он натянул пиджак и подошел к надтреснутому зеркалу, косо повешенному у двери. В иные дни Теллер ощущал себя моложе своих сорока шести лет, но только не сегодня. Да и собственное отражение в зеркале мало радовало: он снова прибавил в весе, раздался в пояснице. Некогда густые каштановые волосы, теперь сильно поредевшие, прямые и тонкие, начали выпадать, так что приходилось делать пониже пробор, а длинные пряди зачесывать повыше, чтобы прикрыть лысину. Вот и второй подбородок растет на щекастой, круглой как блин физиономии, из-за которой в школе его дразнили Луной. И все же, отворачиваясь от зеркала, чтобы достать со стола папку с материалами о Сазерленде, Теллер улыбался. Черт с ним, с возрастом, все равно он теперь симпатичнее, чем в школе, — по крайней мере, нет юношеских прыщей.

Через пять минут он уже сидел за видавшим виды, в шрамах и щербинах, рабочим столом своего непосредственного начальника Дориана Марса, на четыре года моложе его, но уже дважды «остепененного»: в криминалистике и психологии. За тем же столом сидели еще четыре сотрудника, которых Марс привлек к расследованию убийства Сазерленда.

— Не мне вам говорить, что это дело — самое важное за весь период моей работы в органах правопорядка, — вещал Марс, попыхивая трубкой. Он посмотрел на Теллера: — Покуда его не расследуем, Мартин, жарко нам будет, как в кастрюле-скороварке. Наверху дело взято под особый контроль. А это значит, что, если не проведем его как следует, не сносить нам нашей коллективной головы…

Теллер кивнул с важным видом, незаметно заправляя непокорный манжет под рукав пиджака. Открыл папку Сазерленда.

— Не волнуйся, Дориан, как бы жарко ни было, мы из кухни не уйдем, — бодро заверил он, кляня свою неспособность совладать с перенятой в последнее время у шефа привычкой говорить красиво.

К Сазерлендам он прибыл с опозданием. Их большой дом из красного кирпича с белой лепниной по карнизам стоял прочно, основательно в глубине просторного, под два гектара, участка в Чеви-Чейзе. Сам по себе особняк отражал североамериканский федералистский стиль, популярный в архитектуре в год его постройки — 1810. Однако последующие многочисленные пристройки, флигеля и мезонины превратили его в нечто совершенно разностильное.

На том месте, где брала начало ведущая к дому извилистая аллея, уже стояла машина оперативной группы ОУП, рядом с ней — двое полицейских в форме. На самой аллее, метрах в десяти от первой, была припаркована вторая машина. Позади нее Теллер и поставил свой лишенный отличительных знаков синий «бьюик». Открылась дверца, из машины вышла Сюзанна Пиншер, вернее, сначала показалась пара замечательно стройных ног, предваряющая ее появление. Ее красота сразила Теллера сразу и наповал. Он прикинул рост: сантиметров сто шестьдесят, хотя кажется выше благодаря прямой осанке. Брюнетка, густые волосы спадают мягкой волной и лишь отбившуюся серебристую прядь ворошит шалый ветер. Лицо ясное, сильное, каждая отдельная черта проведена резко и в то же время в гармонии с остальными. Кожа чистая, светлая, на ней словно прорезаны чувственные полные губы; взгляд умный и выразительный; большие зеленые глаза подведены с безупречным вкусом, как и румяна на щеках — цвет подобран настолько умело, что розовое свечение, казалось, исходит изнутри.

Она с улыбкой протянула руку. Он легко пожал ее, извинился за опоздание.

— Не надо извиняться — я сама только-только подъехала. Так вы Мартин Теллер?

— Неужто сразу меня не признали?

Она шутливо сощурилась, склонив голову набок, точно приглядываясь.

— Пол Ньюмен определенно присутствует. А вот Маттау не видно.

— Мне кажется, мы сработаемся, мисс Пиншер. Идемте!

Они пошли по аллее. Теллер пропустил Сюзанну вперед, стремясь получше рассмотреть фигуру. Плиссированная юбка приятной расцветки свободно колыхалась в такт шагу, голубой блайзер поверх белой блузки смотрелся скромно и строго. Внезапно Сюзанна остановилась, повернув голову через плечо, спросила:

— Где вы, Теллер?

— Здесь, рядом с вами. — Пока рядом.

Они назвали себя открывшей дверь горничной-негритянке в форменном платье, в ответ на ее просьбу остались ждать в прихожей. Теллер, оглядевшись по сторонам, тихо присвистнул:

— Побольше всей моей квартиры.

— Что вы хотите! Хозяин — преуспевающий психиатр, — сказала Сюзанна.

— А разве бывают другие?

Вернулась горничная и повела их через просторный кабинет к следующей двери, потом по коридору в другое крыло дома. Там она постучалась в массивную раздвижную дверь. Дверь открылась, и горничная отступила, пропуская их вперед.