Убийство в «Восточном экспрессе». Убийство на поле для гольфа

— Mon ami, вы сами должны сделать выводы. У вас есть «доступ к фактам». Напрягите серые клеточки. Рассуждайте, но не как Жиро, а как... Эркюль Пуаро!

— Но вы уверены, что докопались до истины?

— Мой друг, в чем-то я был непроходимо туп, но теперь наконец многое понял.

— Вам уже все ясно?

— Я разгадал, для чего мосье Рено вызвал меня.

— И вы знаете убийцу?

— Одного убийцу я знаю.

— То есть...

— Сейчас я говорю о другом деле. В данном случае налицо не одно преступление, а два. Первое я раскрыл, а второе... eh biеп, признаюсь, тут я не уверен!

— Однако, Пуаро, помнится, вы сами сказали, что неизвестный, которого нашли в сарае, умер естественной смертью.

— О-ля-ля! — Пуаро нетерпеливо издал свое любимое восклицание. — Вы все еще не поняли. В одном преступлении, возможно, не было убийцы, но у нас два преступления и два трупа — вот что важно.

Последняя фраза Пуаро так ошеломила меня, что я в тревоге стал к нему приглядываться. Однако вид у него был вполне нормальный. Внезапно он встал и подошел к окну.

— А вот и он, — заметил Пуаро.

— Кто?

— Мосье Жак Рено. Я послал записку на виллу и попросил его прийти сюда.

Это сообщение сразу изменило ход моих мыслей, и я спросил Пуаро, знает ли он, что Жак Рено в ночь убийства приезжал в Мерлинвиль. Я надеялся наконец-то застать врасплох моего проницательного друга, но он, как всегда, оказался во всеоружии. Разумеется, он тоже навел справки на вокзале.

— Уверен, Гастингс, эта мысль пришла в голову не только нам с вами. Наш славный Жиро тоже наверняка побывал там.

— Но вы же не думаете... — начал было я и запнулся. — О нет, страшно подумать!

Пуаро испытующе на меня взглянул, но я не сказал больше ни слова. Меня вдруг пронзила ужасная мысль: в этом деле замешаны прямо или косвенно семь женщин — мадам

Рено, мадам Добрэй и ее дочь, таинственная ночная гостья и три служанки и всего один мужчина — старый Огюст не в счет — Жак Рено. А могилу мог вырыть только мужчина!

Развить эту ужасную мысль у меня не было времени — Жак Рено уже входил в комнату.

Пуаро деловито поздоровался с ним и сразу приступил к делу:

— Прошу вас, садитесь, мосье. Весьма сожалею, что пришлось потревожить вас, но вы, вероятно, догадываетесь, что обстановка на вилле не слишком мне благоприятствует. Мы с мосье Жиро совсем по-разному смотрим на вещи. Он, как вы понимаете, не жалует меня, и я не хотел бы, чтобы он воспользовался теми небольшими находками, которые мне удалось сделать.

— Я вас понимаю, мосье Пуаро, — ответил юноша. — Этот Жиро — отпетый грубиян, и я был бы чрезвычайно доволен, если бы кто-нибудь натянул ему нос.

— В таком случае могу я просить вас о небольшой услуге?

— Разумеется.

— Нужно пойти на вокзал, доехать поездом до следующей станции, до Аббалака, и узнать там, не оставляли ли в ночь убийства двое иностранцев чемодан в камере хранения. Это небольшая станция, и иностранцев там наверняка запомнили бы. Могли бы вы сделать это?

— Охотно, мосье Пуаро, — озадаченно ответил юноша, однако с полной готовностью.

— Видите ли, нам с моим другом предстоит заняться другими делами, — объяснил Пуаро. — Поезд в Аббалак отходит через четверть часа, и я бы просил вас не заходить на виллу, чтобы Жиро ничего не заподозрил.

— Хорошо, я пойду прямо на станцию.

Он поднялся и хотел было идти, но Пуаро остановил его:

— Минутку, мосье Рено, у меня вызывает недоумение одно незначительное обстоятельство. Почему сегодня утром вы не сказали мосье Отэ, что в ночь убийства были в Мерлинвиле?

Жак Рено густо покраснел. С трудом удалось ему взять себя в руки.

— Вы ошибаетесь. Я был в Шербуре, о чем и сообщил следователю сегодня утром.

Глаза Пуаро сузились, как у кошки, и вспыхнули зеленым огнем.

— В таком случае это очень распространенная ошибка, ибо ее разделяют и железнодорожные служащие. Они показали, что вы прибыли в Мерлинвиль поездом в одиннадцать сорок.

Видно было, что Жак Рено жестоко борется с собой, потом он вдруг решился.

— А если и так? Полагаю, вы не намерены обвинить меня в убийстве отца? — в запальчивости вскричал он, гордо вздернув подбородок.

— Я хотел бы знать, зачем вы приезжали сюда.

— Причина простая. Я приехал повидаться со своей невестой, мадемуазель Добрэй. Нам предстояла долгая разлука, я и сам не знал, когда мне удастся вернуться, поэтому счел необходимым встретиться с ней перед отъездом и заверить ее в своей неизменной преданности.

— И что же, вы повидали ее? — Пуаро не сводил с него глаз.

Рено несколько замялся с ответом, потом коротко бросил:

— Да.

— Что вы сделали потом?

— Убедившись, что опоздал на последний поезд, я пошел пешком в Сент-Бове. Там я достучался в гараж, нанял автомобиль и вернулся в Шербур.

— Сент-Бове? Но до него километров пятнадцать. Весьма утомительная прогулка, мосье Рено.

— Я... мне хотелось прогуляться.

Пуаро наклонил голову, как бы давая понять, что удовлетворен объяснением. Жак Рено взял шляпу и трость и вышел из комнаты. В мгновенье ока Пуаро вскочил на ноги.

— Быстрее, Гастингс. Пойдемте за ним.