Убийство в «Восточном экспрессе». Убийство на поле для гольфа

— Этот документ, как видите, — сказал Пуаро, — всего лишь краткий перечень тех показаний, которые мы выслушали. Я их изложил по порядку для вящего удобства.

Мсье Бук, пожав плечами, вернул листок Пуаро.

— Ваш список нисколько не проясняет дела, — сказал он.

— Может, этот придется вам больше по вкусу? — Пуаро, чуть заметно улыбнувшись, вручил ему другой список.

Глава 2 ДЕСЯТЬ ВОПРОСОВ

На листке было написано:

«Необходимо выяснить следующее:

1. Платок с меткой Н. Кому он принадлежит?

2.Ершик для чистки трубки. Кто обронил его? Полковник или кто-то другой?

3.  Кто был одет в красное кимоно?

4.  Кто переодевался в форму проводника?

5.  Почему стрелки часов указывают 1.15 пополуночи?

6.  Было ли убийство совершено в это время?

7.  Раньше?

8.  Позже?

9. Можем ли мы быть уверены, что в убийстве Рэтчетта участвовал не один человек?

10. Как же иначе можно объяснить характер ран?»

— Давайте посмотрим, что тут можно сделать, — сказал мсье Бук, которого явно подбодрил этот вызов его умственным способностям. — Начнем хотя бы с платка. И давайте будем придерживаться самой строгой системы.

— Безусловно, — закивал довольный Пуаро.

Между тем мсье Бук назидательно продолжал:

— Платок с меткой Н[33] может принадлежать трем женщинам: миссис Хаббард, мисс Дебенхэм — ее второе имя Хермиона — и горничной Хильдегарде Шмидт.

— Так. А кому из этих трех вероятнее всего?

— Трудно сказать. По моему мнению, скорее всего мисс Дебенхэм. Вполне возможно, что ее называют не первым именем, а вторым. И потом, она и без того у нас на подозрении. Ведь разговор, который вы, мой друг, подслушали, был, без сомнения, несколько странным, не говоря уже о том, что она отказалась его объяснить.

— Что касается меня, я голосую за американку, — сказал доктор. — Платок стоит целое состояние, а все знают, что американцы швыряются деньгами.

— Значит, вы оба исключаете горничную? — спросил Пуаро.

— Да. Она сама сказала, что такой платок может принадлежать только очень богатой женщине.

— Перейдем ко второму вопросу — ершику для трубки. Кто его обронил: полковник Арбэтнот или кто-нибудь другой?

— На это ответить труднее. Вряд ли англичанин прибегнет к кинжалу. Тут вы правы. Я склонен думать, что ершик уронил кто-то другой для того, чтобы бросить тень на долговязого англичанина.

— Как вы уже отметили, мсье Пуаро, — вставил доктор Константин, — две улики на одно преступление — в такую рассеянность как-то не верится. Я согласен с мсье Буком. Платок, так как никто не признает его своим, по всей вероятности, оставлен просто по недосмотру. Ершик же — явная фальшивка. В подтверждение этой теории я хочу обратить ваше внимание на то, что полковник Арбэтнот, не выказав никакого смущения, признал, что курит трубку и употребляет ершики такого типа.

— Логично, — сказал Пуаро.

— Вопрос номер три: кто был одет в красное кимоно? — продолжал мсье Бук. — Должен признаться, что по этому вопросу у меня нет никаких соображений. А у вас, доктор Константин?

— Никаких.

— Значит, тут нам обоим придется признать свое поражение. А вот относительно следующего вопроса можно хотя бы порассуждать. Кто этот человек (мужчина или женщина), который переодевался в форму проводника спальных вагонов? Тут мы, во всяком случае, можем исключить целый ряд людей, на которых она бы попросту не налезла: на Хардмана, полковника Арбэтнота, Фоскарелли, графа Андрени и на

Гектора Маккуина — из-за большого роста; на миссис Хаббард, Хильдегарду Шмидт и Грету Ольсон — из-за полноты. Итак, остаются: лакей, мисс Дебенхэм, княгиня Драгомирова и графиня Андрени. Однако никто из них не вызывает подозрений. Грета Ольсон — в одном случае и Антонио Фоскарелли — в другом клянутся, что ни мисс Дебенхэм, ни лакей не выходили из купе. Хильдегарда Шмидт утверждает, что княгиня находилась у себя, а граф Андрени уверяет, что его жена приняла снотворное. И выходит, что никто не надевал форму, а это и вовсе нелепо.

— Наверняка это был кто-то из последней четверки, — сказал доктор Константин. — Иначе придется признать, что посторонний прокрался в поезд и спрятался в укромном месте, а мы уже пришли к выводу, что это исключено.

Мсье Бук перешел к следующему вопросу:

— Номер пять: почему стрелки разбитых часов показывают час пятнадцать? У меня есть два объяснения. Или их перевел убийца, чтобы обеспечить себе алиби: он собирался тут же уйти из купе, но ему помешал шум в коридоре, — или... Подождите... подождите... Я вот-вот разрешусь идеей.

Пуаро и доктор почтительно ожидали, пока у мсье Бука в муках рождалась мысль.