Убийство в закрытой комнате

— Ясно. Похоже, кто-то хотел скрыть свои звонки. Едем дальше. В тот день Ситник сидела в сетях, но при обыске компьютера в квартире не нашли. Тебе это не кажется странным? Самоубийцы, как правило, ноутбуки не выбрасывают.

— Вот и я про то же! Получается, кому-то очень не нравилась информация на жестком диске. Если следовать версии убийства, то либо она сама впустила преступника в квартиру, то есть была с ним знакома, либо он каким-то образом получил доступ к ключам.

— Получается так.

— Вот что, Игорь, ты походи по соседям, выясни, не видел ли кто этого Кузнецова. И еще, обойди, на всякий случай, все ближайшие кафешки, покажи фото девушки, чем черт не шутит! Крути эту Галкину. Пусть она узнает у однокурсниц, в какой кабак он водил своих студенток. У любителей «клубнички» всегда есть заветное заведение, где можно охмурять девиц в привычной обстановке. Договорись с ребятами, пусть получат доступ к ее аккаунту.

— Принято…

— Сдается мне, в этой игре не хватает ключевой фигуры. Важно знать, с кем она общалась незадолго до смерти. Кстати, как у тебя завтра со временем?

Филлиппов ответил, не задумываясь:

— Мало.

— Найди, это важно. Вечерком наведаемся в квартиру, где жила Ситник.

— Что искать будем?

— Да есть тут одна идейка, надо проверить…

После разговора с оперативником Гаранин вызвал повесткой Кузнецова. Последний явился подчеркнуто пунктуально — ровно в 11.00.

Напротив следователя сидел худощавый мужчина лет сорока пяти. Крупный нос, залысины, очки в золотистой оправе с логотипом Dolce & Gabbana, сеточка морщин вокруг водянистых, чуть навыкате, глаз. Такие лица крайне трудно выделить из толпы. Впрочем, одна отличительная особенность все же имелась: в глаза бросался уровень достатка этого человека: прекрасно пошитый костюм из дорогого материала, безукоризненно подобранный галстук. Судя по одежде, он больше смахивал на коммерсанта средней руки, чем на доцента технического вуза.

Андрей решил не торопить события:

— Чай? Кофе?

— Если можно, воды, пожалуйста, душно сегодня…

День действительно выдался жарким, а кондиционеры в кабинетах так и не установили, хотя замначальника по АХЧ клялся и божился, что деньги выделены и в этом году обязательно будут.

Гаранин налил из графина воды, Кузнецов залпом опорожнил стакан, как это обычно делают люди, испытывающие похмелье.

После ряда дежурных вопросов Гаранин перешел к Вере Ситник.

При упоминании о девушке Кузнецов скорчил скорбную мину, в который раз открыл и закрыл футляр для очков (привычка, которая сильно раздражала Гаранина, как будто этот доцент прятал там шпаргалку), затем сделал вид, что с трудом ее помнит. Наткнувшись на пристальный взгляд следователя, Кузнецов произнес:

— Нельзя сказать, чтобы эта девушка отличалась особым рвением в учебе. Впрочем, мой предмет, с точки зрения студентов, достаточно труден.

— По моим сведениям, Вера пересдавала вам зачет по теоретической механике. Это происходило в стенах вуза?

Кузнецов немного помедлил с ответом:

— Знаете, у меня совершенно нет времени тащиться из-за каждого двоечника в университет…

Кузнецов осекся, и это не ускользнуло от следователя:

— Скажите, вы принимаете зачеты на дому?

— Нет, — резко отрезал доцент. — Это противоречит современному уставу.

— У меня есть сведения, что вы приглашали студентку Ситник к себе домой для пересдачи зачета.

Мысль спровоцировать Кузнецова на нужную реакцию пришла в голову спонтанно. Никаких сведений следователь не имел — одни догадки и предположения.

Прежде чем ответить, Кузнецов раз пять открыл и закрыл футляр, обтянутый синей замшей:

— Она… очень просила. И… я пошел навстречу. Если вы заявите об этом проректору… У меня будут серьезные неприятности.

— Когда вы принимали зачет у Ситник?

— Пятого июня в дневное время.

— А где в этот момент находилась ваша жена?

— В настоящее время моя супруга в командировке за границей.

Андрей обратил внимание на интонацию, с которой доцент произнес «моя супруга». Так говорят о набившем оскомину начальнике, «подарившем коллективу» свое отсутствие.

— Вы приняли зачет у Ситник?

— Да, она кое-что подучила за пару дней.

— И больше вы с ней не встречались?

На этот раз Кузнецов не сумел скрыть замешательства:

— Нет… Не думаю…

— Так встречались или нет?

— Может быть, мельком, не помню.

Больше ничего интересного узнать не удалось, но признание Кузнецова в нарушении университетских правил — это уже удача. Он мог просто все отрицать, и тогда польза от этого опроса свелась бы к нулю.

На следующий день в районе шести часов вечера Гаранин и Филиппов стояли напротив опечатанной двери. Оба понимали, что их действия не совсем законны, но в данном случае потеря времени обошлась бы дороже. К счастью, замок до сих пор держался на честном слове, так что войти в квартиру не составило никакого труда.

Гаранин окинул взглядом опустевшую комнату:

— Как ты думаешь, куда девушки прячут что-то очень ценное и в то же время довольно мелкое?

— По-разному, мелочь найти трудно. Зашкерить можно где угодно.

— Давай так: ты займешься комнатой, а я поищу на кухне и в прихожей.

Спустя полтора часа коллеги собрались на совещание.