Убийца

– И вы спрашиваете меня! О, Тимофей Тимофеевич, много горячих слез пролил я за это время перед святыми иконами! Потому-то и верю я так горячо в наше будущее счастье!

– Слава богу! И как не видать во всем, что мы пережили, перста Божия?! Тебя осенила ревность к вере православной, меня Господь воздвиг со смертного одра, Ганю вырвал из когтей зверя хищного. Не погубил нас враг! Не выдал Господь!

После обеда все было готово к отъезду. Тимофей Тимофеевич ел с аппетитом и казался очень довольным. Ганя сумела скрыть свою тревогу и смущение по поводу бегства Макарки. Павлов был на верху счастья. Степанов провожал дорогих путешественников.

В Казанском соборе было совершено напутственное молебствие. Ганя плакала навзрыд, а Тимофей Тимофеевич горячо молился, и по лицу его текли слезы. Он благодарил Творца за чудесное свое спасение и за избавление от супостата. Как истый христианин, он не желал зла этому супостату и просил Господа смирить душу врага своего.

Курьерский поезд умчал наших страдальцев в Москву.

43 Превращение Густерина

Начальник сыскной полищи Густерин и судебный следователь, руководивший делами Макарки-душегуба, не хотели примириться с мыслью об исчезновении злодея и решили повторить облаву на Горячем поле.

Преступления Макарки составили теперь пять больших томов. Это настоящая «литература» из жизни бродяжного Петербурга и современной уголовной хроники. Тут было все, начиная с кровавых таинственных убийств и кончая головоломнейшими побегами. Благодаря искусному, тонкому анализу всех злодеяний Макарки, личность этого разбойника была обрисована во всю натуральную величину. Насколько Густерин был осторожен, осмотрителен, настолько же дальновиден, последователен и обстоятелен. Оставаясь во всем на почве законности и в пределах предоставленных ему прав, он действовал твердо и решительно, не останавливаясь ни перед какими трудностями.

– Живой или мертвый Макарка должен быть в моих руках, – сказал Густерин, – и он будет у меня, но я достигну этого, ничем не нарушив существующих у нас законоположений и не прибегнув ни к какому насилию над личностью или к превышению моих полномочий.

Ягодкин был недоволен действиями своего начальника.

– Благодаря церемониям законности, мы чуть-чуть не дали убить Петухова и вот упустили злодея. Нужно было действовать решительнее, отбросив в сторону все церемонии.

– Я никогда не встану на скользкий путь произвола и насилия, какие успехи этот путь не сулил бы мне! – произнес с достоинством Густерин. – Точно так же и случайности не могут приниматься нами в расчет. В данном случае, действительно, мы имели дело с разбойником, скрывавшимся под чужим именем, а сколько у нас имеется ежегодно частных жалоб и анонимных доносов? Если по всем этим заявлениям прямо хватать людей, сколько нахватали бы мы невинных?! Пожалуй, тюрем не хватило бы куда сажать!

И Густерин был совершенно прав. Благодаря своему твердому пути законности и правосудия, он стяжал себе почти европейскую известность и огромную популярность, никогда не прибегая к трескучим рекламным фейерверкам. Его боялись, но в то же время и уважали; его распоряжения исполнялись неукоснительно и считались непреложным актом, какими они и были в действительности. В данном случае ему пришлось столкнуться не только с личностью страшного душегуба, против которого бессильны все законы, но и с пресловутым Горячим полем, составляющим такую же аномалию благоустроенного города, как и Вяземская лавра.

Его неуспех только этими исключительными условиями и объясняется, но и теперь, несмотря на неудачу облавы, он не решился изменить своему пути законности.

– Будем бороться, насколько хватит наших сил и средств, – объявил он. – Завтра повторим облаву, усилим везде конвой и стражу, разошлем повторные телеграммы по всем городам, командируем на Волгу еще двух агентов и так далее. Пока я буду оставаться начальником сыскной полиции, розыски и преследования Макарки будут продолжаться с возрастающей энергией! Я докажу злодею, что закон и правда превыше самого закоренелого душегуба!

– Пока продолжаются розыски, нам необходимо разобраться в том материале, который находится у нас в наличии, – обратился Густерин к следователю. – Прежде всего у нас более ста тысяч наличных денег и тысяч на сорок бриллиантов; нужно все это ликвидировать.

– Каким образом?

– Бриллианты возвратить графу Самбери по принадлежности. Затем пятьдесят тысяч кредитными облигациями нужно возвратить Петухову; это приданое, которое он дал душегубу за дочерью. Остальное придется сдать на хранение в кладовые суда.

– Это мы можем сегодня же исполнить.

– Потом необходимо привести в систему злодеяния преступника. Прежде всего убийство на Волге девушки, портрет которой мы нашли в шкатулке вместе с отрубленным пальцем.

– Я послал уже повестку отцу убитой и местному исправнику. На днях они явятся и обвинение будет вполне установлено.

– Розысков вам не потребуется.