Убийца

Рэй Брэдбери Убийца

Музыка сопровождала его по белым коридорам. Он прошел несколько дверей с надписями: на одной — «Вальс веселой вдовы», на другой — «Полуденный сон фавна», на третьей — «Поцелуй меня еще раз»… Свернул в боковой коридор, и тут дробью барабанов, дребезжанием чугунков, кастрюль, ножей, вилок, словом, громом металла ему в уши ударил «Танец с саблями». Все это заглохло, как только он спешно вышел в вестибюль. Здесь завороженная Пятой симфонией Бетховена разместилась секретарша, она даже не заметила, когда он промелькнул у нее перед глазами.

Зазвенел наручный радиотелефон.

— Слушаю.

— Папа, это Ли. Не забудь вовремя прислать мне деньги.

— Ладно, сынок. Ладно. Я очень занят.

— Только не забудь, папа, — просил голос по радио, но его заглушила музыка из «Ромео и Джульетты» Чайковского и заскользила по длинному коридору.

Психиатр шел по этому коридору, а он гудел, будто улей. Мелодии накладывались одна на другую. Стравинский соревновался с Бахом, Гайдн напрасно пытался выстоять против Рахманинова, Дюк Эллингтон расправлялся с Шубертом. Психиатр кивал секретаршам, которые мурлыкали себе под нос, и врачам, которые бодро насвистывали, спеша на работу. У себя в кабинете психиатр вместе со стенографисткой, тоже тихо напевающей, просмотрел кое-какие бумаги. Потом позвонил на верхний этаж капитану полиции. Через несколько минут вспыхнула красная лампочка, и откуда-то из-под потолка прозвучал голос:

— Арестованный доставлен в комнату номер девять.

Психиатр отомкнул двери камеры, вошел и услышал, как они клацнули позади.

— Убирайтесь прочь, — сказал арестованный, улыбаясь.

Его улыбка поразила психиатра. Такая жизнерадостная, приветливая и теплая, она будто осветила помещение. Рассвет в темном ущелье, полнолуние глубокой ночью — такой была эта улыбка. Голубые глаза спокойно сияли над ослепительно белой полоской зубов.

— Я пришел помочь вам, — сказал психиатр, хмурясь. Что-то в комнате было не так. Он почувствовал это, лишь только вошел. И сейчас с недоумением оглядывался вокруг. Арестованный засмеялся:

— Если вас удивляет, почему тут так тихо, то я только что разбил радио.

«Агрессивный», — подумал врач. Угадав его мысль, арестованный усмехнулся и успокоительно поднял руку:

— Нет, нет, я воюю только с шумными аппаратами.

На сером линолеуме были разбросаны обрывки проводов и детали настенного радиоприемника. Не обратив на это внимания и чувствуя на себе усмешку, будто тепло от рефлектора, психиатр сел напротив пациента в непривычной тишине, как бы предвещавшей бурю.

— Вы мистер Алберт Брок, который называет себя Убийцей?

Брок приветливо кивнул.

— Прежде чем мы начнем беседу… — Молниеносным движением Брок сорвал с запястья доктора радиотелефон, ухватил его зубами и стал разгрызать, а когда послышался треск, вернул аппарат ошеломленному психиатру с таким видом, будто сделал приятную услугу. — Вот так-то лучше.

Врач ошеломленно смотрел на изувеченный радиотелефон.

— Вам придется заплатить довольно-таки значительную сумму.

— Пустое, — усмехнулся пациент. — Как в той старой песенке: «Не обращай внимания, что бы ни случилось со мной — все пустое». — И он промурлыкал мелодию.

— Может, начнем? — сказал психиатр.

— Хорошо. Первой моей жертвой, или одной из первых, стал мой телефон… То было циничное убийство. Я запихнул его в кухонный комбайн! Заглотнув аппарат наполовину, агрегат вышел из строя. Бедняга подавился. Потом я расстрелял телевизор!

— Гм… — промычал психиатр.

— Я всадил шесть пуль в катодную трубку, и телевизор разлетелся с тихим звоном, словно упала и разбилась хрустальная люстра…

— У вас богатое воображение.

— Благодарю, я всегда мечтал быть писателем.

— Лучше скажите, когда впервые вы ощутили ненависть к телефону?