Убийца

– Ой, подумаешь, прищемили ему пальчик, а он сразу кувалдой по атомной бомбе!

Но я уже пошел вперед по туннелю. Угораздило же подцепить болтливую заразу, избавиться сложнее, чем от сифилиса.

Дух меня обогнал.

– Эй, смертный, чего нос повесил? Идем навстречу приключениям!

– Искать приключения, будучи смертным, не вдохновляет. И у меня имя есть. Влад.

Призрак отмахнулся.

– Скукота. Встречал сотни владов… А вот парня с «Вампиром» и лордом смышей – ни разу!

– А твое имя?

Вновь отмашка.

– Когда успел пережить опыт, которого хватит на легион смертных, имени уже не хватит описать всю личность. У меня тысячи имен и прозвищ. Зови как хочешь.

– Принц.

– Было кучу раз. Но ладно, Принц так Принц.

Иду, пытаюсь отслеживать опасности, могут подстерегать под каждой плитой, но дух мельтешит перед глазами, отвлекает болтовней. Ему-то остерегаться нечего. Хотя кривляется, изображает брезгливость, завидев слизь утилитки, или шарахается от выпустившего иглы убьежа.

Разглядываю узоры на плитах. В царапинах узнаю следы когтей волкоршуна. А вот налет изморози – морозавр прошел… В соседнем коридоре мрачные плиты резко сменяются освещенными, там заросли ультравы, журчит ручей, звенит крохотный водопад, так и манит искупаться, пополнить запасы воды. Туда лучше не ходить: стеклотина…

И все-таки я чуть не угодил в заросли яростков. Чертов дух отвлек анекдотом.

Наладить концентрацию обычно помогает Борис, но смыш по-прежнему спит за пазухой, а будить не хочу.

Коридор, по которому мы шли, закончился тупиком.

Я сплюнул.

– Придется назад.

– Погоди.

Дух распался на десятки ленточек, каждая вползла в одну из трещин тупика. Какое-то время из стены гудит, как из пчелиного улья.

Коридор задрожал, и стена обрушилась крупными глыбами.

Призрак парит по другую сторону завала. Шляпа-цилиндр, фрак, а в руке тросточка.

– Вуаля!

Призрак снял цилиндр, легкий поклон, хвост извивается бодро, как накормленное хворостом пламя.

Коридор задрожал снова.

Потолок надо мной растрескивается.

Я едва успел взбежать на холмик завала, сзади загрохотало. Когда я оказался рядом с призраком, коридор, откуда сбежал, превратился в сплошную каменную свалку в мареве пыли.

Призрак вжал голову в плечи.

– Ой.

Хихикнул в кулак. Шляпа, фрак и трость исчезли.

От того, чтобы влепить кое-кому подзатыльник, меня удерживает лишь то, что ладонь пройдет сквозь цель.

– Я уже наскучил, и ты решил меня убрать?

Принц, потупив взгляд, чешет в затылке. Видимо, мысленно от меня все-таки прилетело.

Под плащом на груди запищало, в мыслях возникла картинка, где я крошечный и край плаща, словно смышиный хвостик, придавила плита, не могу выбраться. Это Борис подумал, что мне угрожает опасность.

Не успел я пожалеть, что разбудил маленького друга, как тот уже перебрался на плечо.

Чешу пальцем между его ушками.

– Прости, родной. Нашему мятежному высочеству приспичило пошуметь…

– И это вместо спасибо, – сказал дух.

– Спаси, бог, кого-нибудь от такого спутника, как этот. Ибо меня спасать уже бесполезно.

– Гад.

– У гада учусь.

Я продолжил путешествовать по Руинам вместе с этим летающим мешком второсортных шуток.

Через какое-то время охватила непонятная тревога, с каждым шагом она перерастает в страх, близкий к ужасу.

– Эй, ты чего? – спросил Принц.

По мне бежит пот, сердце готово выскочить из груди. Не пойму, чего именно боюсь, голова панически вертится в поисках угрозы, но вокруг лишь стены.

С напуганным, но еще держащим оборону мозгом связался смыш. Тоже напуган, но, как и я, пока хранит самообладание. Объединяем остатки наших здравых смыслов, это дает способность соображать.

И мы, словно один мозг, поняли, в чем причина внезапного ужаса.

– Она рядом, – прошептал я. – Справа!

– Кто?

Но я уже повернул голову. В стене, в прямоугольнике пустоты, где когда-то сидела плита, мелькнул черный силуэт насекомого.

Трепещут крылья. Крылья огромной стрекозы.

– Страхоза, – ответил я.

И рванул по коридору на обгон. Проем справа поймал и выбросил меня в соседний коридор, параллельный нашему.

Она летела навстречу, но, заметив меня, зависла в воздухе, как вертолет, крылья тарахтят.

Призрак влился в коридор сквозь дыру, через которую я засек страхозу. Сейчас он позади насекомого.

Мои колени дрожат, медленно пячусь, страхоза столь же медленно на меня. Ввергают в ужас огромные перламутровые сферы глаз. У страха глаза велики – это про них. Оттуда смотрит смерть. Не возвышенная, которая в песнях то бледная женщина, то старуха, то мрачный скелет в плаще и с косой. Нет, настоящая. Тупое ничто. Глаза будто сварены в кипятке.

Я споткнулся о камень, упал на задницу. Страхоза среагировала тут же, метнулась молнией к шее, но я прикрылся рукой, и предплечье обожгло адской болью, я вскрикнул. Страхоза воткнулась в мясо и кость бутоном кровососущих игл.

Не знаю, как другая рука сумела выхватить из чехла нож и резануть по корню бутона.

А дальше…

Медный Берег. Помню, что лежал на песке Медного Берега, на боку, лицом к морю, и слушал волны, громадные и неторопливые. Борис сидел рядом, и мы смотрели, как волны обрушивались на Берег и разбивались в пенные рои.