Убийца

Дорога стала много лучше, так что кони без труда удерживали нужный темп. Тем не менее я постоянно оглядывался и всматривался: не пытается ли нас кто-нибудь догнать.

Однако те путники, которые следовали с нами в одном направлении, передвигались с неспешностью опытных путешественников, знающих, что в этой жизни торопиться особо некуда, да и незачем. Может, я просто начинаю сходить с ума?

Один мой коллега, долгое время занимавшийся ремеслом ассасина, однажды начал подозревать всех подряд. Кого – в шпионаже, кого – в попытке его прикончить. О том, что в башке несчастного поселились эдакие бесы, знал почти каждый, и почему-то это служило поводом для постоянных шуток. Я ничего смешного в этом безумии не находил, и когда мне предложили поработать с чокнутым в паре – отказался. И правильно поступил. Безумец завалил своего напарника и устроил бойню в доме, где нужно было прирезать одного дряхлого купца. Что творилось в башке чокнутого, никто так и не узнал. Истребив все семейство купца, убийца залез на чердак дома и там вздернулся. Не хотелось бы кончить так же.

Когда Вайолетта спросила, о чем я так усердно размышляю, я почему-то выложил девице эту историю. Возможно, надеялся получить слова поддержки. Вместо этого нарвался на своего рода выволочку.

– Думаю, что это расплата за грехи, – с серьезной миной на лице сказала принцесса.

Я молчал, ожидая развития мысли. Нечто подобное я уже слышал от отца Чеминдиана. Правда к тому времени святоша уже успел основательно нализаться.

– Сам же должен понимать: лишать человека жизни – очень скверный поступок. И даже то, что тебя изгнали из родного дома, не может служить оправданием для подобного занятия. В конце концов, можно было отыскать другое занятие, не столь грязное.

– Можно, – согласился я. – Наняться батрачить или ломать камни в каменоломне. Есть куча мест, куда сгодится третий сын или дочь. Девушек, кстати, охотно берут в бордели.

– Но выбор-то есть всегда?

Я сумрачно посмотрел на спутницу. В воспоминаниях еще сохранились картинки моего относительно беспечного прошлого. Тогда я был наивен, как моя спутница, и думал, что простолюдины за стенами дворца вольны работать или бездельничать, как им пожелается. И если вон тот оборванец надрывается в поле, то все дело в его предпочтениях. Ведь не может же врать священник, когда утверждает: дескать, каждому высшие силы выбрали путь по его заслугам.

Очень тяжело после такого воспринимается реальная жизнь, в которой, чтобы заработать на миску протухшего супа и корку хлеба, нужно работать от темна до темна. Да, имеются пути, подобные тому, какой избрал я. Но, чтобы стать на него и выжить, у человека должна быть определенная смелость и голова на плечах.

– Будем считать, – сказал я, поразмыслив, – что попытка вызвать сочувствие с треском провалилась. Ибо, как говорит один мой знакомый монах: «Не тот, не с тем, пришел не к тому».

– Твой знакомый абсолютно прав. – Вайолетта даже улыбнулась. – Но признаю: возможно, я была чересчур сурова. Не мне осуждать того, кто уже много раз спасал мою жизнь. Скорее я должна рассыпаться в благодарностях.

– А я – нет, – отозвался Шу, который продолжал оставаться в том же отрешенном состоянии.

– И не прошу об этом, – ухмыльнулся я. А после наклонился к принцессе и, понизив голос, сказал: – Твой воздыхатель явно не в себе. Не наделал бы глупостей.

– Не наделает. – Вайолетта махнула рукой. На ее лицо легла тень. – Теперь мне кажется, что я здорово ошиблась в оценке личных качеств графа.

Хм, графа… Не Си, ни Шу, а – граф. Вот так романтические дуры превращаются во взрослых разумных женщин. Ну что же, самое время.

А принцесса продолжала:

– Долгое время мне казалось, что стоит нам угодить в беду, и мой светлый рыцарь тут же сокрушит орды тьмы и развеет мрак своим сияющим клинком. – Губы принцессы сложились в печальной улыбке. – Светлый рыцарь оказался растерянным мальчишкой, который не способен справиться даже с обычными бандитами. Силы тьмы, да…

Кажется, она говорила нарочно громко, чтобы это обязательно услышал Сигон. Шу слушал, и его бледная физиономия становилась белой как мел. Не ошибусь, если предположу: этот разрыв будет окончательным. Возможно, Вайолетта говорила искренне, а может, таким образом отталкивала молодого дурака, дабы тот не натворил глупостей во время свадьбы. Все возможно. Женщины, даже юные и наивные, способны на такие штуки, которым опытные политики-интриганы учатся долгие годы.

– Ладно, поговорим об этом позже, – сказал я, прерывая речь Вайолетты. – Вокруг становится слишком много лишних глаз и ушей.

Столица приблизилась настолько, что я уже мог различить единорогов, украшающих верхнюю часть крепостной стены. Рогатые твари ничуть не изменились с того момента, как я видел их последний раз. А вот этих башенок вдоль дороги прежде не было, и мостик, переброшенный через мутную болтливую речушку, обновили, увеличив ширину чуть ли не в два раза.