Убийца ее мужа

– Боюсь, что это уже невозможно, – вздохнул капитан.

– Отчего же?

– Меня уже засосало в сыск, как в болото.

– Что-то непохоже – вы выглядите скорее интеллектуалом, нежели шпиком.

Эта фраза Круга одновременно польстила капитану и немного обидела его.

– Может быть, и так, ведь наша служба требует решения многих интеллектуальных задач. Но я с нетерпением жду вашей лекции, профессор.

Слегка отодвинув от себя столовые приборы, будто они могли помешать правильному изложению или восприятию его догматов, Григорий Алексеевич начал с решительной фразы:

– Сразу озвучу свой главный тезис: до появления современного человека с его индивидуализированным сознанием биологической смерти как таковой в природе не существовало. Изобрели ее именно мы – люди.

Что и говорить, прозвучало это эффектно. Но все-таки не настолько, чтобы мгновенно избавить капитана от многолетней привычки – или, точнее, навыка – оперативника: постоянно контролировать обстановку вокруг себя. Он сидел боком к стеклянному фасаду кафе, и первая же фраза профессора вроде бы намертво приковала его внимание к предмету лекции, но то ли интуитивно, то ли с помощью периферического зрения он осознал – на него с улицы кто-то смотрит.

Дмитрий слегка повернул голову, но не в сторону стеклянного фасада, а к противоположной стене, где висело большое зеркало.

И в этом зеркале отразилась Аза Арзаева.

Она была в черных джинсах, зеленой маечке и в зеленом же платке, завязанном на шее на манер пионерского галстука. Стояла, смотрела на капитана и улыбалась. Такая же красивая, загадочная и притягательная, как на фотопортрете. И даже, пожалуй, еще более эффектная.

Дмитрий не мог поверить – но не своим глазам, а зеркалу. Поэтому резко повернул голову в сторону улицы.

Ничего не изменилось: Аза по-прежнему стояла за стеклом, смотрела прямо на Бороздина и по-прежнему мило улыбалась, причем именно ему – человеку, который уже не чаял вообще ее когда-нибудь найти.

Капитан слегка потряс головой, но картина осталась прежней, и тут он почувствовал на своем плече чью-то руку и рефлекторно стряхнул ее с себя.

Профессор с крайне удивленным видом отдернул руку и почти крикнул Бороздину в ухо:

– Да что с вами, Дмитрий?! Вы никак привидение увидели?!

– А… – Капитан встал из-за стола. – Прошу прощения, Григорий Алексеич, но опять возникло неотложное дело.

Он опрометью, опрокинув пару стульев, выбежал на улицу.

Аза Арзаева исчезла.

Придя в управление, он прошел сразу в кабинет начальника отдела.

Здесь его, – видимо, заждались. Кроме Левы Зайцева, в помещении находились Серега Колодков и еще два опера – молодые, но уже достаточно опытные лейтенанты.

– Куда это ты пропал? – Майор метнул на Дмитрия недовольный взгляд. – Насколько мне известно, ты ушел из квартиры Хромова еще час назад.

– Обычное дело, – капитан развел руками, – попал в пробку.

Бороздин не решился сказать, что видел своими глазами Азу Арзаеву. Он, конечно, хотел избежать малоприятной выволочки со стороны Зайцева – «фофан ты, а не сыщик, упустил преступницу, которая сама шла к тебе в руки», – но промолчал капитан не только из-за этого: он уже не был уверен, что действительно видел Азу. Вполне возможно, рассуждал Бороздин, постоянные размышления о том, как найти Арзаеву-убийцу, и грезы о ней как о женщине-мечте все же повлияли на его психику. Он изучал еще в институте, что такая раздвоенность сознания неизбежно сказывается на высшей нервной деятельности человеческого мозга.