Убийца Гора

Эти слова относились к Вирджинии Кент и Лане, которые никак не могли решить, кому из них первой оставить почетное место обслуживающей рабыни за столом Ремиуса.

— По местам, маленькая рабыня, — подгонял Вирджинию Хо-Ту. — Я к тебе обращаюсь, любительница надевать своим хозяевам миски с кашей на голову. Давай быстрее в камеру. Тебе нужно хорошенько выспаться. Завтра у тебя ответственный день. Ты будешь представлять на аукционе дом Кернуса!

Вирджиния сразу погрустнела.

— Да, господин.

Лана победоносно рассмеялась, подошла к Ремиусу и, поглядывая на Вирджинию, положила руку ему на плечо.

— Завтра, рабыня белого шелка, тебя продадут, но Лана так и останется в доме Кернуса, — торжественно произнесла она, наклонившись и поцеловав Ремиуса в затылок.

Вирджиния не в силах была сделать ни шагу с места, её кулачки беспомощно сжимались, а в глазах заблестели слезы отчаяния.

— Как твое имя? — требовательно обратился Хо-Ту к рабыне красного шелка.

— Лана, господин, — ответила она.

— Завтра ты тоже оставишь дом Кернуса.

— Да, господин, — недоуменно пробормотала девушка, переводя ничего не понимающий взгляд с Хо-Ту на Ремиуса и обратно.

— А сейчас, — распорядился Хо-Ту, — отправляйся в камеру для ожидающих!

У девушки от неожиданности едва земля не ушла из-под ног.

— В камеру для ожидающих?! — воскликнула она.

— Да, — усмехнулся Хо-Ту. — Завтра на Празднике Любви тебя выставят на продажу.

— Нет! — закричала она. — Нет!

Вирджиния расхохоталась и захлопала в ладоши.

— Нет! — продолжала истерично кричать Лана.

— Марш в камеру, рабыня! — скомандовал Хо-Ту, снимая с пояса стимулятор.

В глазах девушки появился животный ужас. Она бросила последний взгляд на Ремиуса и, опасаясь вывести из себя Хо-Ту, опрометью бросилась из зала. Вирджиния Кент опустилась на колени перед Хо-Ту и низко склонила голову.

— Спасибо, господин, — сказала она.

Хо-Ту взял её за подбородок и приподнял ей голову.

— Ты смелая девчонка, маленькая рабыня, — сказал он. — Но к мискам с овсянкой тебя допускать опасно.

Она снова уронила голову.

— Ну, хватит! — тут же пробурчал Хо-Ту. — Живо в камеры!

И Вирджиния Кент, некогда преподававшая в колледже на Земле древнюю историю, мигом вскочила на ноги и, босая, в короткой тунике рабыни, побежала в камеры для ожидающих, откуда её поутру вместе с остальными отправят на невольничий Куруманский рынок, где она, стоя на деревянных подмостках рядом с Филлис и Элизабет, будет своим выставленным на продажу телом, как и сотни других девушек, зарабатывать деньги для дома Кернуса.

Хо-Ту поглядел ей вслед и усмехнулся:

— До чего смелая девчонка.

— И весьма опасная, когда у неё под рукой оказывается миска с овсянкой, — напомнил я.

— Да, верно, — согласился он.

Я окинул взглядом опустевший зал. Теперь здесь оставались только охранники и члены обслуживающего персонала. Мне уже хотелось вернуться в свою комнату.

Прощание с Элизабет давалось мне тяжелее, чем я мог предполагать.

Внезапно в зал вошли два охранника, толкая перед собой женщину.

Я заметил, что лицо Хо-Ту покрылось мертвенной бледностью. Его рука потянулась к кривому ножу на поясе.

Женщину подвели к столу, к тому месту, где сидел Кернус. Вокруг её талии был завязан ярко-алый шнурок, с которого свисала длинная полоса красного шелка. Волосы женщины были распущены, а руки стянуты цепями за спиной. На левой лодыжке у неё ещё позвякивали прикрепленные колокольчики, по звон их уже не казался таким мелодичным, как раньше. И шокера для рабов у неё на поясе тоже не было.

— С Кейджералией тебя, Сура, — приветствовал женщину Кернус.

— С Кейджералией, господин, — с неприкрытой злостью ответила она.

Хо-Ту не выдержал.

— Пусть она вернется в свою комнату, — обратился он к Кернусу. — Сура хорошо служила нам. Она лучшая наставница во всем Аре.

— Ей следует напомнить, — ответил Кернус, — что она всего лишь рабыня.

— Я прошу вас! — воскликнул Хо-Ту.

— Это решено, — сказал Кернус. — Пусть разыграют, кому она достанется.

Несколько мужчин оставили свои места и собрались вокруг одного из столов, на котором тут же появились игральные кости и пустой кубок. Сура с низко опущенной головой продолжала неподвижно стоять перед Кернусом на коленях. Охранник пристегнул к её ошейнику цепь, а ключ от крохотного замка — кусок загнутой на конце проволоки — повесил себе на грудь. За спиной женщины мужчины возбужденными криками сопровождали каждый бросок игральных костей. Я начинал догадываться, что это уже не просто очередной розыгрыш; за всем стояло нечто большее. Гордость Суры и занимаемое ею в доме положение, хотя она и была всего лишь рабыней, признавались и большинством охранников, и членами обслуживающего персонала. Похоже, даже Кернус решил, что она заходит слишком далеко, поэтому и счел необходимым унизить её, позволив использовать Суру как обычную рабыню красного шелка.

— Она — моя! — радостно воскликнул один из бросавших кости. — Я буду с ней первым!

Послышались завистливые возгласы его товарищей, и дележка женщины продолжилась с удвоенной силой.