Убийца ищет убийцу

Угроза была не слишком страшной для Герасимова, который втайне, как догадывался Никитин, мечтал занять его место, но генерал уже устал буянить, и не захотел придумывать ничего более устрашающе-эффектного. Но работать этих лодырей он заставит!

— Думай прямо здесь! Пять минут. Не придумаешь — на хер из управления! Иди в участковые! А то тебя миновала чаша сия в свое время…

Герасимова не сбил поворот генеральских угроз на сто восемьдесят градусов. Он хорошо понимал, что и то и другое сказано сгоряча, не серьезно, это не намерение, а скорее — показатель степени раздражения генерала работой своих подчиненных.

А вот требование за пять минут выдать версию — это гораздо серьезнее. Не потому, что не выдай сейчас генералу версию, причем правдоподобную, аргументированную, и он осуществит свои угрозы. Нет… Напротив — успокоится, работать будет сам спокойно, и разрешит спокойно работать и им с Коробовым.

Но его отношение к способностям аналитика Герасимова будет безнадежно испорчено. Если сейчас, несмотря на все свои крики, Никитин и в самом деле ждет от него толкового ответа, то в следующий раз он с полным правом уже не будет рассчитывать на выдающиеся способности своего главного аналитика к систематизации информации, анализу ситуации и установлению между фактами неявных, но красноречивых связей… И главное — на его способность делать выводы по усеченной, неполной информации — качество, которым обладают далеко не многие.

Версию во что бы то ни стало нужно было выдать — это Герасимов прекрасно понимал.

Он прикинул время — пять минут. Это, конечно, метафора. Но с другой стороны, и затягивать время нельзя… Если подходить реально — у него есть минут пятнадцать. И то только в том случае, если говорить он начнет минут через семь.

Значит, так и нужно сделать. Через семь минут начать излагать факты, пытаясь им на ходу придать взаимосвязь и нащупать пусть странные, пусть поверхностные соответствия… А дальше… Дальше только надеяться на удачу… Пока она Герасимова вроде бы не подводила…

Сам Герасимов, надо сказать, тоже был очень высокого мнения о своих дедуктивных способностях. Это мнение подтверждалось жизнью. Если бы он был бездарен, разве занял бы он, сравнительно недавний выпускник правовой академии, фактически, второй пост в ФСБ. Да это — карьера, о которой мечтали многие на его курсе, а осуществить ее удалось только ему. И только благодаря своим недюжинным аналитическим способностям…

Сейчас нужно только в очередной раз продемонстрировать эти способности, доказать, что его репутация соответствует действительности, что это — не миф, а самая настоящая реальность.

Герасимов заметил нетерпеливый взгляд генерала Никитина и понял, что время, отведенное ему, истекло, пора начинать говорить.

«Поехали!» — скомандовал он сам себе.

— Несмотря на ваше требование, — начал Герасимов, — начну с аргументов, а не с выводов…

Он мельком взглянул на Никитина. Тот, вроде бы, не возражал.

Герасимов опять отвернулся к окну, чтобы его не сбивала реакция на его слова генерала и начал, фактически, размышлять в слух, выдавая сам процесс размышлений за аргументацию уже сделанного вывода. Хотя вывода еще никакого и не было. Так, было какое-то ощущение близости разгадки смысла информации, близости момента, когда наконец-то «вспомнится» что-то им то ли забытое, то ли упущенное, что мучает его уже несколько часов.

— Итак! Мы на сегодняшний день имеем две реальных смерти и одну в перспективе. Вполне возможно, что и на третьего нашего человека будет совершено покушение. Полностью исключать такую возможность — нельзя. Если две фигуры из трехчленного ряда выбиты, то вероятность наступления третьего аналогичного события почти в три раза выше, чем при ряде, члены которого все целы…

— Герасимов! — раздраженно прикрикнул на него Никитин. — Ты мне мозг этими своими «членами» не еби! Про члены я все и без тебя знаю… Давай короче. Без членов всяких там…

«Блин! — подумал с досадой Герасимов. — Куда это меня, и правда, занесло?..»

— Короче: считаю необходимым для Быковца усилить охрану. Предполагаю покушение на него в ближайшие дни. А то и часы…

Никитин посмотрел на часы. Усмехнулся.

— Если его за двенадцать часов убьют, считай, я проспорил, — сказал Никитин. — Месяц буду платить за твое пиво в буфете… Но я тебя не о том спрашивал, Герасимов… Я начинаю подозревать, что тебе сказать нечего. Мой тебе совет, как старшего и опытного товарища по работе — не дай им перерасти в уверенность…

Герасимов прокашлялся, скрывая смущение.

— Виноват, товарищ генерал… Разрешите мне продолжить доклад?

— Ну! — ответил Никитин. — ты вопрос мой помнишь? Повторять не надо?

— Никак нет, товарищ генерал! Доложить свою версию — кто убил нелегальных оперработников капитана Аверина и лейтенанта Ники… ти… на…

— Ты чего заикаться-то начал? — с интересом посмотрел на него Никитин.

— Я знаю, кто их убил! — выпалил неожиданно для самого себя Герасимов.

— А минуту назад не знал, что ли? — спросил Никитин. — Когда лапшу мне начал вешать?

— Не знал, — честно признался Герасимов.