Убийца из детства

Постоял несколько секунд над распростертым на полу телом. Круто повернулся и прошел в ванную. Посмотрел на себя в зеркало. Ополоснул лицо, вымыл руки, вытер их полотенцем. «Следаки будут искать биологические следы преступника, – подумал он. – Во всяком случае, в фильмах они где только их ни находят. На полотенце-то вряд ли что найдут. А вот кухню надо посмотреть внимательно».

Две чашки, две розеточки с вареньем. На краю чашки, из которой пила хозяйка, остались следы губной помады. Не надо быть Ватсоном, чтобы понять, что хозяйка была не одна. И что она знала своего гостя. С незнакомцами чай не пьют.

Впрочем, кто сказал? Дамочка она, царство ей небесное, одинокая. Не юная, но и не старуха. Это дело любила. Так что необязательно у нее был давний знакомый. Вполне могла пригласить на чашку чая мужика, которого недавно, а то и только что сняла. Это Ватсону придется учитывать.

Он остановился над распростертым на полу телом. Надежда лежала на животе, голова была обращена к Питону затылком, словно она не хочет видеть того, кто лишил ее жизни. Или … не хочет, чтобы убийца видел ее мертвое лицо.

Внезапно в его животе холодным и липким комком слизи возник страх. Слюнные железы с нудной, тягучей болью выбросили в рот кислую слюну. С гримасой отвращения он проглотил ее. Желудок судорожно дернулся. Питон с трудом подавил приступ рвоты. А рот уже снова наполнился. Питон непрерывно глотал кислую слюну, что била во рту неистощимыми фонтанами, но рот тотчас наполнялся снова. Он снова и снова глотал, а слюна все била и била. Это продолжалось не больше минуты, но Питону они показались вечностью. Наконец запасы слюны иссякли, и он смог перевести дух. На ватных ногах прошел в ванную. Попил из крана, снова осмотрел себя в зеркало, еще раз умылся.

Перед тем как уйти, еще раз заглянул в кухню.

– Ну что, Шерлоки и Ватсоны, – прошептал он. – Ищите! И обрящете! Если ума хватит!

Он уже переступил порог квартиры, когда в его голове громко прозвучали заставившие вздрогнуть слова:

– Ну вот, ты и стал убийцей! – сказал внутренний голос.

– Мы! – поправил его Питон.

Глава вторая

Журавлев вышел на балкон номера и с высоты пятнадцатого этажа смотрел на раскинувшийся под ним город детства. Наконец-то его давняя мечта сбылась!

Он мечтал об этой поездке много лет. Не единожды заговаривал об этом с супругой. И каждый раз сталкивался с абсолютным непониманием.

– Чего тебя так тянет туда? – подозрительно щурилась жена, как только он заикался о том, что хочет навестить тревожащие его память места. – Там ни родных, ни друзей, ни могилок родительских. Что тебе там делать?

Она не высказывала свои подозрения вслух, но Журавлев понимал: не исключает супружница, что у него в городе детства кто-то есть. Смешно!

– Пойми, я там вырос, – пытался объяснять ей Журавлев. – Самые первые мои воспоминания связаны именно с ним. Там я научился ходить говорить, писать и читать.

– Там я впервые сходил по бабам, – продолжала за него супруга.

– Дура! – срывался Журавлев. – У тебя одни только бабы на уме!

– Радуйся, что не мужики! – язвила жена.

Как правило, на этом очередная попытка получить от любимой жены агреман заканчивалась.

Попытка заканчивалась, но мечта побывать в городе детства не ослабевала. И через некоторое время все повторялось.

Капля камень долбит. Настал-таки день, когда Ирина согласилась отпустить мужа на побывку в детство. В тот день он вез жену на работу, а из приемника звучала песня Анжелики Варум:

Ах, как хочется вернуться,
Ах, как хочется ворваться
В городок.

– Видишь, ей тоже хочется, – сказал тогда Журавлев.

– А почему меня не тянет? – вдруг спросила супруга. – Никогда не тосковала по своему поселку. Никогда и мысли не было съездить туда. Почему?

– Потому что твоего поселка давно уже нет. – Резонно заметил Журавлев. – Некуда тебе ехать.

– Твоего дома в том городе тоже наверняка нет! Если не снесли, то сам развалился от ветхости!

– Нет! – грустно согласился Журавлев. – Но там много других мест, которые мне дороги. Да и из знакомых кто-то остался. Одноклассники, например.

– Столько лет ни с кем не контачил, а тут вдруг затосковал по соседке по парте, – не удержалась Ирина.

– А еще хочется увидеть, каким стал теперь город! Ведь изменился за эти годы! – ответил Журавлев, оставив без внимания язвительную реплику супруги.

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда! – ответил ей Журавлев.

Как ни странно, но именно это «от верблюда» оказалось правильным поворотом разговора. Супруга не обиделась, не надула губы, а задумалась. И неожиданно для Журавлева сказала:

– Если так уж тоскуешь по своему городу, съезди. Посмотри. Убедись, что он больше не твой. И поймешь, что я была права. Невозможно вернуться в прошлое. Потому что оно есть только в памяти.