Убийца из прошлого

Гуравицкий явился в Титовку утром, Шелагуровы как раз завтракали. Мэри изобразила удивление, Андрей подыграл. Ошарашенному появлением незваного гостя Александру Алексеевичу ничего не оставалось, как предложить новоявленному родственнику чувствовать себя как дома и уступить свою лошадь для прогулки.

Все шло по плану — Ксения влюбилась в Андрея сразу. И даже внезапное появление Разруляева ничего не испортило. Как же жалок был и смешон задыхающийся толстый человечек, от которого сбежал конь.

После отъезда молодых людей Сергей Осипович вернулся в лес. Наученный горьким опытом, на этот раз Приказа привязал. Нарвав ромашек, снова оседлал коня и помчался в усадьбу.

Первым делом пошел доложиться.

— Где тебя черти носят? — накинулся на него Александр Алексеевич.

— Гроза, завалы…

— Здесь такое… — начал Шелагуров, но, взглянув на напольные часы, сразу перешел к главному: — Объяснился?

— Только приехал.

— Ступай немедленно.

Пробежав по коридору второго этажа, Сергей Осипович постучался в комнату возлюбленной.

— Войдите! — крикнули оттуда.

Именинницу уже успели переодеть из амазонки в атласное синее платье, теперь горничная колдовала над ее прической.

— Сергей Осипович! — воскликнула Ксения, увидев управляющего в зеркале. — Как хорошо, что зашли.

— Хочу еще раз извиниться, Ксения Алексеевна…

— Не берите в голову. Я не упала.

— …и поздравить с именинами. — Разруляев вытащил из-за спины букет.

— Ах, ромашки! — выразила восторг Ксения. — Мои любимые.

— С вашего позволения поставлю. — Сергей Осипович повернулся к прикроватному столику, где всегда стояла ваза. Но, о ужас, увидел в ней чужой букет. Необыкновенный! Дюжина, если не больше, невиданных им никогда темно-синих роз.

— Правда, прелестны? — спросила Ксения, по-прежнему наблюдавшая за Разруляевым в зеркале.

— Неужели Александр Алексеевич?

— Что вы! Мой брат — известный эконом. Конечно же, Гуравицкий.

Чтобы купить чудо-розы, Андрей заложил отцовские часы. Дела его шли отвратительно: солидные редакции его опусы отвергали, несолидные платили копейки. Письмо от полузабытой кузины с предложением очаровать неопытную барышню поступило как нельзя кстати. Ежели дельце выгорит, прощай опостылевшие криминальные романы (только их и печатали), можно засесть за нечто серьезное, что непременно прославит.

— Такие розы выращивают только в Императорском ботаническом саду, — сообщила Ксения. — А у Андрея там служит приятель. Продал по знакомству. Бешеных денег стоят.

— А по мне, так лучше васильков цветов не бывает, — высказался уязвленный Разруляев.

— Потому что платить за них не надо, — тихо, так, чтобы слышала только Ксения, прокомментировала горничная.

— Ты еще долго? — взвилась на нее барышня. — Сколько можно причесывать? Ступай.

— Как прикажете, — проворчала Фекла и с нескрываемым неудовольствием на лице, уж больно хотелось подслушать разговор, удалилась.

Когда закрыла дверь, Ксения бросилась к Сергею Осиповичу. Сердце его забилось. Неужели? Неужели поцелует?

— Сергей Осипович, миленький, как хорошо, что зашли.

— Не мог не поздравить, — сказал он, протягивая букет.

— Меня всю переполняет. — Ксения приняла цветы. — А поделиться не с кем. Мэри мне не подруга. А брат… Брат по-прежнему считает меня малышкой. Только вы здесь друг, мой единственный друг. — Она чмокнула Разруляева в щеку. — Только вам могу открыться.

— Весь во внимании, — сказал он, не в силах справиться с душившим волнением.

Сейчас судьба его решится. Что скажут эти восхитительные уста?

— Помните, мы обсуждали любовь? Что ее не бывает. Что любовь — мираж, фикция, выдумка писателей. Петрарка совсем не знал Лауру, за всю жизнь не обмолвился с ней ни единым словом. А Данте с Беатриче?

— Как же, как же, помню я эти рассуждения, конечно, помню, — обрадовался Разруляев. — Все эти авторы любили придуманный ими образ, а вовсе не живых женщин.

Сергей Осипович потратил много времени, чтобы внушить Ксении, что любви не существует. Потому что ничем привлечь юную барышню не мог: ни красотой, ни молодостью, ни богатством, ни положением в обществе. Знаменитую пушкинскую фразу: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она» он повторял Ксении неустанно. А вдруг и она привыкнет к нему?

— А помните разговор про Джульетту? — продолжила мысль Ксения.

— Как не помнить? Вы обозвали ее… язык не поворачивается повторить.

— …сучкой в разводке[4], запах которой привлек кобеля Ромео. А вы покраснели. Да-да, будто институтка. Представить не могли, что знаю подобные слова. Так вот, Сергей Осипович. Мы ошибались. Любовь существует. Два взгляда встречаются, и все, взрыв. Весь остальной мир исчезает. Остаемся только Мы. Я и Он, что рождены друг для друга.

— И кто этот Он? — уточнил с придыханием Разруляев.

Но и сам уже догадался.

— Конечно, Гуравицкий! Я влюблена, Сергей Осипович, понимаете? Влю-бле-на. Так поздравьте, порадуйтесь за меня. И советую, нет, умоляю, поверьте в любовь. И тогда однажды, надеюсь и желаю, она посетит и вас.