Убийца нужен…

Оказывается, он потолстел — старый пиджак не застегивался на нем. Нейлоновая рубашка, которую он успел купить, давала чудесное ощущение прохлады и комфорта. Он позвонил. Дверь открыла неприветливая особа без возраста, нечто среднее между ханжой и жандармом. Она назвала Даниеля по фамилии и повела за собой. Они вошли в мрачно-торжественную гостиную. Стены были увешаны портретами военных в мундирах прошлого столетия. Было темновато, уныло и неуютно, как на мебельном складе. Пахло мастикой. Через минуту влетела пышная дама с очень белой кожей и очень черными волосами. Ей было около сорока, но признаваться в этом она, видимо, не собиралась.

Звали ее мадам Рувэйр. Она сейчас же поправилась: Мирейль Рувэйр! — и Даниель понял, что это деликатный намек на вдовство.

Видя некоторое замешательство гостя, она охотно уточнила:

— Мой муж скончался пять лет назад. Он был начальником полиции, и в него бросили ручную гранату…

Даниель подумал, не издевается ли она над ним, но она уже рассказывала дальше. Она говорила о дочери, воспитание которой лежит на ней, дочь родилась так рано, она сама еще была девочкой… Ах, сегодня она чуть с ума не сошла от беспокойства: она ожидала мсье Лавердона гораздо раньше… Дама говорила с пафосом и легким провансальским акцентом, растягивая окончания слов. Массивная грудь вздымалась от вздохов. На ней был расшитый блестками черный пеньюар, подчеркивающий молочную белизну крепкой шеи. Даниель слушал ее рассеянно. Он размышлял о том, что по случаю выхода из тюрьмы… Почему-то они оказались совсем рядом. Они почти касались друг друга. Внезапно Даниель посмотрел ей в лицо и обеими руками спустил пеньюар с плеч на полные руки. Он повторил то самое точное и грубое движение, которым скручивал пленников в былые времена.

II

На бешеной скорости, почти под прямым углом, Лиз Рувэйр свернула в переулок, где жила ее мать. С большим трудом она выправила свою «Дину», которую занесло на неровных камнях мостовой. Пришлось резко затормозить, чтобы не задеть подвернувшегося велосипедиста. Решительно не было никакой необходимости ездить с такой скоростью. Она это делала просто так, ради острого ощущения.

Лиз слышала, как бьется сердце, подстегнутое испугом. Она остановила машину у дверей и снова нажала на стартер. Мотор заработал. Она выключила зажигание и взглянула на часы. От самого Парижа скорость была 80. Если бы сейчас навстречу попалась машина… Ну что ж, Лиз была бы теперь в больнице, а то и в морге. Боялась она только одного — оказаться изуродованной. Зато, когда так мчишься, не думаешь о жизни.

Она взяла с заднего сиденья сумочку и позвонила два раза. Как только дверь открылась, она вошла решительной походкой, почти оттолкнув изумленную Мелани.

— Мадемуазель Лиз!

— В чем дело, Мелани? Я не с того света.

— Вы не предупредили…

— Кажется, я приехала к своей матери.

— Побегу ей сказать…

— Не надо, Мелани, я сама.

Лиз поставила ногу на ступеньку, но старуха проворно забежала вперед и загородила дорогу.

— Что с вами, Мелани? Вы сошли с ума?

— Мадам занята. Лучше будет, если мадемуазель подождет мадам здесь, внизу. Конечно, я не могу давать мадемуазель советов…

Мелани говорила поучающим, самоуверенным тоном. Она появилась в семействе Рувэйр очень давно, задолго до рождения Лиз, поэтому ей часто случалось решать, что следует, а чего не следует делать. Обычно Лиз сердилась и прилагала все усилия, чтобы поставить Мелани на свое место. Однако это ровно ничего не меняло. Но сегодня Лиз ограничилась недовольной гримасой. Если приподнять верхнюю губу так, что покажутся зубы, сразу приобретаешь жестокий вид. Быть жестокой — это хорошо. Она тряхнула совсем свеженькой холодной завивкой и поняла, что задуманный эффект сорвался. От этих локонов голова кажется маленькой. Мамаша обязательно сказала бы: «Ах, какая ты сегодня хорошенькая!..» Мелани посмотрела на нее, удивляясь ее молчанию и встревоженная легкостью одержанной победы.

Подумав, Лиз выбрала из своего репертуара проверенную роль Балованного Ребенка. Неплохо также говорят с прислугой героини романов Мориака. Тоном, подчеркивающим расстояние, суховатым и вместе с тем вкрадчивым.

— Мелани, прошу вас немедленно известить матушку о моем приезде. Я пройду прямо к себе.