Убийца нужен…

Не жалея времени, Дора перерыла весь магазин и нашла именно такой костюм, какой ей хотелось. Он был из модной материи, бледного, серо-голубого оттенка, восхитительно шедшего к ее темным волосам. И к глазам тоже, утверждала она. Даниель подумал, что он так и не видел ее глаз. Они казались ему бесцветными. Когда Дора в новом костюме вышла из примерочной, выяснилось, что глаза у нее голубые и что они вовсе не дурны. Костюм оказался самым дорогим в магазине, а Дора забыла дома свою сумочку. Даниель недавно получил от Бебе свое месячное содержание. Он выложил все, что у него было, и обещал занести завтра недостающие несколько тысяч. Ему пришлось взять обратно пятьсот франков, чтобы рассчитаться с шофером такси. В глазах кассирши мелькнула насмешка. К этому времени Дора выяснила, что в продаже есть такие же костюмы зеленоватого цвета. «Любимый, зеленый пойдет мне еще больше». Она доказывала, что два костюма гораздо практичнее: их можно часто менять, и они не будут изнашиваться… Даниель с удовлетворением услышал, что фирма в любое время исполнит эту модель в том цвете, в каком будет угодно мадам. Несомненно, мадам всегда сможет подобрать желаемый оттенок.

В такси ему пришлось выслушать несколько язвительных замечаний Доры. Он не умеет жить, и ему не мешало бы избавиться от некоторых неприятных черт характера. Пытаясь контратаковать, он напомнил о секретаре редакции. Тогда Дора быстро и четко объяснила, что не обязана отчитываться перед ним в чем бы то ни было. Даниель умолк. В конце концов за костюм было заплачено деньгами Бебе, и если Бебе не видел в этом ничего неудобного…

В тот вечер Бебе был настолько же весел, насколько Даниель был неразговорчив и хмур. Завтра Бебе улетает в Индокитай. Нет, ничего серьезного, опасаться ему нечего, его дела в полном порядке. Началась канитель с переводом банковских фондов из Бангкока, вот и все… Даниель притворился, что его это совершенно не интересует.

— Мне нужно поговорить с тобой, Даниель.

Женщины тотчас же вышли из комнаты.

— Я дал тебе испытательный срок. Ну, как, устраивает тебя такая жизнь? Нет? Я так и думал. Хочешь лететь со мной? Посмотришь все на месте. Увидишь, что это приятная, хорошая работа. Тем более что основную часть времени ты сможешь проводить в Сиаме.

— Я уже говорил тебе: не хочу.

— А подумал ты о себе? Подумал о том, что ты умеешь?

— . . . . . . !

— Давай без представлений, хорошо? Ты умеешь только одно: убивать. Точка, все. На этот счет у тебя имеется удостоверение от правительства.

— Перестань, Бебе. Если тебе надоело меня содержать, так и скажи. Скажи прямо.

Бебе вытащил бумажник и достал оттуда заполненный и подписанный чек.

— Не корчи злой рожи. Я так и знал, что ты будешь артачиться. Вот деньги на то время, пока меня не будет. Только не валяй дурака. Когда я вернусь, я подберу тебе подходящее развлечение.

Даниель взял чек, как ему сначала показалось, на двадцать тысяч. Он взглянул на сумму прописью: чек был на двести тысяч. Он с трудом перевел дух.

— Не волнуйся, — сказал Бебе. — Сегодня двумя телефонными звонками я заработал гораздо больше. Я рад, что могу помочь тебе. Да, чуть не забыл: без меня машина и шофер будут в твоем распоряжении. Я улетаю ненадолго, но дней десять, пожалуй, там провожусь.

— Ты серьезно думаешь, что здесь для меня нет ничего подходящего, Бебе?

— Читай газеты. Видел, как прошли выборы в департаменте Сена-и-Уаза? Коммунисты получили сорок пять процентов голосов. Я подберу тебе любое место, Даниель, какое ты захочешь. Только в Сайгоне ты сможешь работать в полную силу.

Даниель с подчеркнутым раздражением передернул плечами. Бебе заговорил еще настойчивее.

— Главное, Даниель, чтобы в великий день ты был цел и невредим, чтобы на твоем текущем счету была куча миллионов. А сейчас пусть другие разбивают себе башку. Ты вернешься через полгода в полной силе. И сразу окажешься с той стороны, с которой дергают за веревочки…

Даниель глядел на Бебе, не решаясь помять его до конца. У Бебе был все тот же вид самоуверенного спортсмена, но в голосе проскальзывали усталые, разочарованные нотки. Поэтому уверенность его отдавала блефом.

— Пойми, Бебе, я не хочу барахтаться в грязи, выколачивая деньги.

— Все деньги, все тысячефранковые билеты, которые есть в обращении, пахнут грязью. Этот чек, что ты держишь в руках, чист. Сравнительно чист. Он порожден страхом тех, кто копошится в грязи. Тех, кто перетаскивает грязь с места на место. Я прошел все ступени, Даниель. Сейчас я торгую безопасностью. Я перевожу фонды, гарантирую переброску ценностей, подбираю надежные капиталовложения. А сам зарабатываю на панике. Это квинтэссенция грязи, но такова традиция. Мой тесть — образованный человек. Он напомнил мне, что отец Горио у Бальзака составил себе состояние на голоде, который сам организовал. Чем сильнее воняет политика, тем легче заработать на ней деньги. Бао-Дай или план Маршалла — это, как говорится, живые деньги.