Убийца нужен…

Узнав, какой оборот принимает следствие по делу об убийстве его шофера Джо Картье, Филипп счел необходимым слетать в Сайгон. Вернувшись в Париж, он думал только об одном — поскорее забрать жену и поехать с ней к детям в Кап-Ферра. Однако после визита Даниеля он понял, что должен заблаговременно приготовиться к защите от возможного нападения со стороны Лэнгара. Он мечтал как о празднике, что в первый раз в жизни сможет провести пасхальные каникулы в семье, но его планы сорвались. Ему удалось приехать лишь в самом конце каникул и только затем, чтобы отвезти Кристиану домой.

Филипп прибыл в Сен-Жан как раз в те дни, когда Бидо предпринимал последние попытки добиться американской интервенции в Индокитае. Когда Филипп оказался рядом с Кристианой и малышами, мысль о предстоящей войне породила в нем новое чувство — опасение за счастье, к которому он уже начал привыкать. Косвенно он становился уязвимым для ударов, которых надо было ожидать со стороны Лэнгара и Лавердона. Он открылся тестю и Кристиане. Семейный совет успокоил Филиппа: мсье Кадус обладал могуществом, о каком его зять и не подозревал. Надежная клиентура, многолетние дружеские отношения — это были связи несколько иной природы, не принятые в джунглях, однако они были действенны и безмолвны, ибо тесно сплетались с механикой управления государством.

Оказалось, он сам, Филипп, был наивен, как мальчик из церковного хора. Замкнувшись в кругу парвеню — мсье Кадус обожал язык классической литературы, — Филипп и не подозревал, что старый порядок незримо существует, что он не только цел и невредим, но даже побеждает. Оказалось, Филипп совсем не знал своей жены; потребовалось совершить это путешествие, чтобы узнать ее глубже и полнее.

В начале их брака Филипп считал Кристиану терпеливой и упрямой. Позднее он заметил, что в ней любопытно сочетаются вспышки возмущения и безразличие. Теперь он понял, почему так противоречивы ее оценки. В детстве Кристиана была разумной, послушной и одинокой. Единственная дочь Кадуса, она рано поняла, что на нее возлагаются большие надежды. Даже играть она могла, лишь освободившись от матери и гувернантки, когда оставалась одна, или в те редкие минуты, когда ею завладевал отец. Остальное время она занималась изучением наук, а также приобретала познания, необходимые для правильного ведения хозяйства. Сюда относились тонкости кухни, найм прислуги и надзор за всеми домашними работами. Существовала старинная семенная аксиома: для того чтобы управлять людьми, следует хорошо знать выполняемую ими работу и помнить, что время нужно тратить так же бережливо, как и деньги.

Лицей — все Кадусы были свободомыслящими и противниками католического воспитания — дал Кристиане возможность играть в обычные детские игры и впервые испытать чувство обретенной свободы. Отец учил ее смотреть в корень вещей и принимать лишь то, что кажется логичным. Он дорожил ее откровенностью и радовался, что она похожа на мальчика. «Понимаешь, Филипп, — говорила она, — он хотел, чтобы я считала свое будущее замужество капиталовложением, экономическим договором, направленным на укрепление фирмы „Кадус“. Я не должна была ожидать от брака слишком многого. Во всяком случае, не больше, чем мог бы ожидать на моем месте его сын, Кадус младший…»

Филипп подумал, что это довольно низменное доктринерство. Ему еще предстояло узнать от Кристианы, что существуют кварталы крупной буржуазии, как раньше существовали кварталы аристократии. Эта буржуазия могла позволить себе быть просвещенной. Он узнал, что можно быть почти ровесниками и обладать примерно равными капиталами и прерогативами, но что это еще далеко не все. Ее детство прошло в парке Монсо и Булонском лесу, а он вырос на заднем дворе дома на авеню д'Орлеан, его отец был сапожником. Он играл в заброшенных развалинах старинных укреплений. Две столь различные жизни могут соприкоснуться, даже соединиться, но они навсегда останутся различными.

Филипп, никогда и никого не уважавший, стал уважать Кадусов, Он был слишком умен, чтобы не видеть, как, несмотря на старомодную внешность, Кадус умело и тонко ведет крупнейшие дела. Филипп, в шестнадцать лет оставшийся сиротой, был приучен к мысли, что удар кулаком по столу и грубость — основные и решающие доводы. Препятствия надо устранять — побеждает всегда тот, кто меньше стесняется. Став постарше, он выучился стрелять первым, пока противник еще не успел вытащить пистолета. На войне — во времена безудержного зверства — такие методы были единственно правильными. Когда Филипп вынырнул на поверхность, план Маршалла начал свое победное шествие. В общей драке за доллары, кинутые «на шарап», его знания очень ему пригодились.