Убийца по прозвищу Англичанин

Он рассказал ей о происхождении тайной коллекции ее отца. Он рассказал о том, что узнал от Эмиля Якоби, и о том, что профессора убили предыдущей ночью в его квартире в Лионе. Под конец он рассказал ей о документах, которые нашел в письменном столе ее отца, – документах, связывавших его с главным шпионом Гитлера – Вальтером Шелленбергом.

Окончив свой рассказ, он положил фотографии на кровать и прошел в ванную, чтобы дать ей возможность побыть одной. Он услышал щелчок включаемой у кровати лампы и увидел свет под дверью в ванную. Он открыл воду над раковиной и мысленно стал медленно считать. Когда прошло достаточно времени, он вернулся в спальню. И обнаружил, что Анна лежит, свернувшись в комок, тело ее тихо подрагивает, а рука сжимает фотографию отца, любующегося с Адольфом Гитлером и Генрихом Гиммлером видом из Бертесгадена.

Габриель выдернул фотографию из ее пальцев, прежде чем она успела ее уничтожить. Затем положил руку на ее голову и стал гладить по волосам. Анна громко зарыдала. Она задохнулась и закашлялась тяжелым кашлем курильщицы, после чего стала ловить ртом воздух.

Наконец она подняла глаза на Габриеля.

– Если мама когда-либо видела этот снимок… – она помедлила, раскрыв рот, слезы струились по ее щекам, – она бы…

Но Габриель прижал ладонь Анны к ее губам, прежде чем она закончила фразу. Он не хотел, чтобы она это произнесла. Не было необходимости. «Если бы ее мать увидела эту фотографию, она покончила бы с собой, – подумал он. – Она вырыла бы себе могилу, приложила бы револьвер ко рту и убила бы себя».

* * *

На этот раз Анна исчезла в ванной. Вернулась она спокойная, но глаза были красные, а кожа мертвенно-бледная. Она села на край кровати, держа фотографии и документы в руке.

– Что это?

– Похоже, перечень нумерованных счетов.

– Чьих нумерованных счетов?

– Фамилии немецкие. Мы можем лишь догадываться, кто эти люди.

Она внимательно, сдвинув брови, изучила список.

– Моя мать родилась в Рождество тысяча девятьсот тридцать третьего года. Я вам это когда-либо говорила?

– Дата рождения вашей матери никогда не возникала в разговоре между нами, Анна. Почему она вдруг возникла сейчас?

Она протянула ему список:

– Посмотрите на последнюю фамилию.

Габриель взял из ее рук документ. Его взгляд остановился на последней фамилии и номере: Алоис Риттер 251233126.

Он поднял глаза:

– Ну и что?

– Разве не любопытно, что мужчина с теми же инициалами, что и у моего отца, имеет счет с номером, где первые шесть цифр соответствуют дню рождения моей матери?

Габриель снова посмотрел на список: «Алоис Риттер… А.Р…251233… – Рождество, 1933…» Он опустил бумагу и посмотрел на Анну:

– А последние три цифры? Они что-то для вас значат?

– Боюсь, что нет.

Габриель посмотрел на цифры и закрыл глаза. 126… Где-то и когда-то он, безусловно, видел эти цифры в связи с данным делом. Он был обречен иметь безупречную память. Он никогда ничего не забывал. Мазки кистью при реставрации картины «Святой Штефан» в соборе. Мелодия, которую передавали по радио ночью, когда он бежал из отеля «Нидердорф», убив Али Хамиди. Запах оливок в дыхании Леи, когда он в последний раз поцеловал ее на прощание.

Затем – буквально через минуту – место, где он видел число 126

* * *

Анна всегда носила с собой фотографию брата. Это была его последняя фотография – лидера на одном из этапов «Тур Де Суисс» в день его смерти. Габриель видел эту фотографию на письменном столе Аугустуса Рольфе. Он взглянул на номер на велосипеде и на спине велосипедиста: 126.

Анна сказала вдруг:

– Похоже, что придется нам ехать назад, в Цюрих.

– Надо кое-что сделать с вашим паспортом и с вашей внешностью.

– А что не в порядке с моим паспортом?

– Там стоит ваше имя.

– А с моей внешностью?

– Абсолютно ничего, в том-то и проблема.

Он снял телефонную трубку и набрал номер.

* * *

Девушка по имени Ханна Ландау пришла в номер в десять часов вечера. На руках у нее были браслеты, и от нее пахло жасмином. На плече висел ящик, похожий на тот, в котором Габриель хранил свои кисти и краски. Она немного поговорила с Габриелем, затем взяла Анну за руку, повела в ванную и закрыла дверь.

Через час Анна вышла оттуда. Ее светлые волосы по плечи были коротко острижены и выкрашены в черный цвет; зеленые глаза стали голубыми от косметических линз. Она поразительно изменилась. Словно стала другой женщиной.

– Одобряете? – спросила Ханна Ландау.

– Снимите ее.

Израильтянка сделала «Полароидом» полдюжины фотографий Анны и разложила снимки на кровати, чтобы Габриель посмотрел их. Когда они кончили проявлять снимки, Габриель сказал:

– Вот этот.

Ханна отрицательно покачала головой:

– Нет, я думаю, – этот.

Она схватила снимок, не дожидаясь одобрения Габриеля, и вернулась в ванную. А Анна села перед зеркалом и долго рассматривала свое отражение.

Минут через двадцать Ханна снова появилась. Она показала свою работу Габриелю, затем пересекла комнату и положила ее на туалетный столик перед Анной.

– Поздравляю, мисс Рольфе. Вы теперь гражданка Австрии.

29 Цюрих