Убийца поневоле

– Зачем я ей? Я далеко не красавец и не супермен. Завидным любовником я не являюсь ни с какой стороны. Деньги у меня, правда, есть, и немалые, но Дашка этих денег не видит и никакого навара с них не имеет. Как возможного супруга она меня рассматривать не может, потому что разводиться я не намерен ни при каких условиях, и она прекрасно это знает. Так зачем я ей? Поэтому я вынужден думать, что у нее есть какой-то корыстный интерес.

– А любовь? – насмешливо спросила Настя. – Про любовь ты забыл?

– Любовь? – Он озадаченно посмотрел на сестру и вдруг расхохотался. – Да разве меня можно любить? Ну, ты и скажешь, сестренка! Меня в жизни никто никогда не любил, с детства дразнили белобрысым придурком или белесым чучелом, а еще крысенком и бледной спирохетой. Я некрасив, и у меня отвратительный характер. Я всегда покупал себе женщин, начиная с самой первой, с которой лишился невинности. Меня и жена не любит. Она прекрасно ко мне относится, мы с ней друзья, но она меня не любит. Она выходила замуж за деньги и перспективы, а не за меня.

– Зачем же ты на ней женился?

– Я не женился. Я купил себе мать своего будущего ребенка. И благодарен судьбе за то, что она стала не только матерью моей девочки, но и моим другом. Я на это даже не рассчитывал.

– Погоди, но ты же сказал, что на Дашу денег не тратил. Значит, ее-то ты не купил?

– Я пытался, как обычно, делать ей подарки, разумеется, дорогие, но она отказывалась. Это как раз меня и настораживает. Что ей от меня нужно?

– Бред какой-то, – в сердцах сказала Настя. – Ты несешь абсолютную чушь. Почему тебя нельзя любить? Потому что ты сам это придумал? Наговариваешь на себя и на девочку черт знает что.

– А кражи? – тоскливо спросил Саша. Было видно, что ему самому муторно от своих подозрений.

– Да, кражи, – задумчиво произнесла Настя. – О кражах надо подумать. Давай-ка я посмотрю на твою красавицу сама. Она завтра работает?

– Во вторую смену, с трех до восьми. Где магазин, знаешь?

– Знаю. Ты ей про меня не рассказывал?

– Нет.

– Ладно, завтра схожу.

Саша неожиданно улыбнулся и вытащил бумажник.

– Возьми деньги, – он протянул ей пачку купюр в банковской упаковке.

– Это еще зачем? – удивилась Настя.

– Купишь себе что-нибудь для виду. Там все очень дорого.

«И то верно, – подумала она. – Чтобы присмотреться к этой Даше, нужно перемерить не меньше десятка платьев. А если после всех этих мучений ничего не купишь, это может показаться подозрительным. Братец-то у меня далеко не дурак. Хотя и с огромным тараканом в голове».

Закрыв за Сашей дверь, Настя вошла в комнату, где Леша сосредоточенно работал на компьютере.

– Знаешь, Лешик, у меня очень любопытный родственничек, – сказала она, подходя и обнимая его за плечи. – Он считает, что его нельзя любить.

– Да? – рассеянно отозвался Чистяков, не прекращая работу. – И почему же?

– Он некрасивый, и у него плохой характер.

– И только-то? Бедолага, знал бы он, какой характер у его сестры! И ведь нашелся идиот в моем лице, который ее любит. Тебе место освободить? Я уже заканчиваю.

– Спасибо, Лешенька. А что у нас на ужин?

– Там, по-моему, еще котлеты остались.

– А по-моему, мы их уже доели, – усомнилась Настя.

– Все. – Леша закончил программу и вышел из-за стола. – Садись, светоч борьбы с убийствами. Я наконец понял, почему ты не выходишь за меня замуж.

– Почему? – полюбопытствовала она, отыскивая свою директорию в компьютере. – Скажи, я хоть знать буду.

– Потому что ты ленивая и нехозяйственная. Пока я прошу твоей руки, а тому без малого полтора десятка лет, я от тебя якобы зависим, и ты помыкаешь мной как хочешь. Если я на тебе женюсь, то обрету свободу и независимость, а кто будет тебя, поганку, кормить?

– Если не будешь кормить, я с тобой разведусь, – пообещала Настя, рисуя на экране таблицу.

– Да куда тебе! Разведется она, – проворчал Чистяков, собирая со стола свои записи. – Тебе даже бутерброд сделать лень, не то что разводиться.

2

Дмитрий Сотников с улыбкой смотрел на семерых ребятишек, старательно рисующих натюрморт. Хоть они и одаренные дети, но все равно – дети, непосредственные, непоседливые, ужасно забавные. Дмитрий любил своих учеников, он вообще любил детей и ни за что не согласился бы взять группу подростков постарше. В художественной школе, которая в последний год приобрела пышное название Академии искусств, он работал больше десяти лет, и за все эти годы у него в группе не было ни одного старшеклассника.

Общение с детьми всегда радовало его, но сегодня к концу занятий легкий, радостный настрой постепенно стихал, уступая место смутному недовольству. Конечно, промелькнула мысль, сегодня же четверг, сегодня придет Лиза. Опять будут воспоминания, разговоры об Андрее, слезы, потом обязательные, как кофе к завтраку, занятия любовью. Все это будет тягостно, но утешает хотя бы то, что Лизе станет немного легче. Совсем чуть-чуть, но легче.