Убийца с крестом

Голд подумал, что все это было похоже на театр, на одну из трагедий Шекспира. Кровавую и неизбежную. Трое убитых, даже четверо, считая молодого полицейского, двое серьезно раненных, трое в состоянии шока. Одним из тяжело раненных был Гершель Гусман, его старый товарищ, которого на «скорой помощи» доставили в больницу в критическом состоянии. Другой жертвой оказался один из нью-йоркских актеров. Пулю извлекли из его легких, но у него почти не было шансов выжить. Его коллегу из Нью-Йорка, насмерть перепуганную писательницу и басиста «Скузз» задело лишь слегка. Остальные – пара голубых, вторая писательница, гитарист и ударник из «Скузз», вдова Скара, все официантки и мальчишки-помощники – давали сбивчивые показания и описания стрелявшего. Некоторых, вежливо посадив в полицейские машины, отвезли в Центр Паркера на просмотр фотографий возможных убийц. Мэр и начальник полиции Гунц выглядели несколько смущенными, были небрежно одеты – они стояли, окруженные возбужденными журналистами, пытаясь отвечать на вопросы корреспондентов. Два репортера из соперничающих японских компаний новостей затеяли драку и были задержаны. Долли Мэдисон стоял за начальником полиции, что-то шепча ему на ухо. Член муниципального совета Оренцстайн пытался держать себя в руках. Репортеры закидывали мэра новыми вопросами, не получая ответа на только что заданные. Впрочем, основная масса журналистов и не пыталась услышать ответ – это было просто невозможно в том анархическом беспорядке, который царил на улице.

Новости о бойне в кафе разнеслись, словно пожарная тревога, по всему округу Ферфакс, и жители, в основном пожилые, высыпали на улицу прямо в пижамах. Они толпились за полицейскими машинами, с ужасом смотря на пурпурный крест, выведенный на витрине кафе Гершеля.

Голд вновь зашел в кафе. Замора последовал за ним. Они молча пересекли зал, скрипя разбитым стеклом под ногами. Дактилоскописты до сих пор фотографировали, снимали отпечатки, вычерчивали диаграммы.

Голд распечатал сигару, положил в карман обертку и закурил.

– Как, кстати, звали новичка-полицейского?

Замора перелистал записную книжку.

– Эстевез.

– Сколько времени он был на службе?

– Семь месяцев.

Голд сокрушенно покачал головой.

– Был бы он поопытней – ни на шаг не отходил бы от своего напарника и не полез бы на рожон, чтобы справиться с тем подонком в одиночку.

Замора пожал плечами.

– Его напарник старше и тяжеловат. Не мог за ним поспеть. А Эстевез, как и все молодые, любил рисковать. Любил.

Голд задумчиво жевал сигару.

– Наверняка остались беременная жена и выводок ребятишек.

– Кстати, он был холостяком.

Голд поднял глаза к потолку.

– Ну почему я от этого не чувствую себя лучше?

Голд подошел к лаборанту, набиравшему кровь из лужи в пробирку. Лужа была в дюйм глубиной и по консистенции напоминала заварной крем. Голд затянулся сигарой.

– А как имя актера из Нью-Йорка?

Замора вновь открыл записную книжку.

– О'Коннор. Дэвид Джон О'Коннор.

– О'Коннор, – размышлял Голд. – Берди Вильям-сон, Катерин Квики Акоста и Милтон Скар Скарбруг. И новичок Эстевез. Ни одного еврея. Наш парень делает промашку. На такой скорости ему жизни не хватит, чтобы истребить нас.

Замора озадаченно посмотрел на Голда.

– Ладно, пошли отсюда. Нам здесь больше нечего делать, – буркнул Голд.

Толпа на улице росла, и любопытные все больше напирали вперед, пытаясь заглянуть в окна кафе. Мэр, освещенный многочисленными юпитерами, все еще что-то рассказывал репортерам.

– Что теперь? – спросил Замора. – В Центр Паркера – опросить свидетелей?

Голд посмотрел на толпу.

– Сначала домой. Хочу принять душ. Похоже, будет тяжелый день.

– Мне идти с вами?

– Нет, встретимся в Центре Паркера.

Мужчины разошлись. Как раз в этот момент в толпе началось оживление, море людей раздвинулось, пропустив вперед Джерри Кана и его единомышленников, громко скандирующих: «Никогда вновь! Никогда вновь!» На носу Кана красовалась широкая белая повязка. Он продолжал энергично кричать.

– У евреев хорошая память, господин мэр! – Он потрясал кулаком перед мэром, прерывая его речь на полуслове. – Мы никогда не забудем тех, кто смазывает кровью евреев мотор своей политической машины!

Репортеры повернулись спиной к мэру и бросились к Кану со своими микрофонами. Член муниципального совета Оренцстайн умудрился выглядеть одновременно потрясенным и довольным. Гунц куда-то испарился.

– Все вы! – орал Кан, указывая на окружавших мэра людей. – Вы все виноваты в этой бойне! Все вы замешаны в этом! И это вам не сойдет с рук!

Долли Мэдисон рванулся вперед.

– У ваших людей есть оружие, – сказал он Кану. – Мы этого не потерпим. Нужно быть осторожнее.

– Пошел ты к черту! – прорычал Кан. – Если полиция не может нас защитить, мы прекрасно защитим себя сами. Хватит терпеть ночные убийства! Хватит с евреев! Никогда вновь! Никогда вновь!

Он повернулся к своим спутникам, взмахнул рукой, и они уже вместе продолжили скандирование.

Зажужжали камеры, техники дали максимум освещения на место конфликта.

– Мы не можем позволить вам носить оружие, – настаивал Долли Мэдисон.