Убийца с крестом

Один из черных, глядя прямо в глаза Аттеру, сделал неуловимое движение рукой, в ладони блеснуло короткое, зловещее лезвие. Он послал Джессу воздушный поцелуй.

– У него нож! – заверещал Аттер. – Я видел, видел лезвие ножа!

– Что? Жена? Ты хочешь позвонить жене? Ладно. Я бы на твоем месте позвонил адвокату, но монетка твоя, тебе выбирать. Сержант! – позвал Голд. – Вторую камеру.

В глубине тюрьмы что-то лязгнуло, клетка открылась.

– Нет! Нет! – Аттер вопил и катался по полу. – Пустите меня!

– Заходи, великий маг.

Голд и Замора ловили Аттера за ноги, за руки, он вырывался, брыкался.

– Нет! Нет! Подождите! – Аттер в отчаянии цеплялся за своих палачей. – Я дам вам номер, который вы хотели.

Голд покачал головой.

– Поздно, майн фюрер. Я к тебе приходил по-хорошему, ты меня осрамил, теперь пеняй на себя. – Он кивнул Заморе, они подхватили Аттера и бросили в камеру, в лужу мочи. – Сержант! – Решетка с лязгом опустилась.

Аттер просовывал руки сквозь прутья.

– Ради Бога, не оставляйте меня здесь! Не оставляйте меня здесь!

Негры поднялись с цементной скамьи, обступили его. Избитый, перепуганный человечек ползал по холодному полу, плакал и пресмыкался у них в ногах.

– Нет, нет, нет, – все молил он.

Голд подошел вплотную к решетке, закурил, присел на корточки и выдохнул дым в лицо рыдающему Аттеру.

– Теперь можешь сказать мне номер, Джесси.

11.42 вечера

Эстер вставила ключ в замок, повернула. Ногой открыла дверь, втащила большой круглый полотер. Дверь оставила приоткрытой. Луп шла за ней с вениками и швабрами, а Флоренсия плелась сзади с деревянным ящиком, наполненным очистителями, тряпками, щетками. На плечо она ремнем прикрепила портативный приемник.

– Не фига себе! – Луп оглядела огромный центральный холл. – Однако! Места здесь предостаточно!

– Да уж. Придется погнуть спины.

Эстер присела прямо на полотер, зажгла сигарету. Луп внимательно посмотрела на нее. Глаза красные, опухшие. Тело обмякло.

– Эс, подруга, шла бы ты домой. Мы с Флоренсией как-нибудь справимся.

Эстер коротко, иронически засмеялась.

– Если в вас было в самом деле двое – я бы еще подумала. Но... – Она кивнула на Флоренсию. Девушка возилась с длинной антенной, настраивая приемник на испано-язычную волну.

– Не ладно это. Ты сегодня похоронила мужа. До работы ли тут.

У Эстер потекли слезы, она быстро отвернулась, пытаясь справиться с собой. Потом встала, вздохнула и потянулась.

– Луп, если я оставлю вас вдвоем убирать это здание, завтра я схороню вас. Слушай, попроси ее отыскать что-нибудь повеселей – диско, рок. Что-нибудь, подо что можно работать. А то от этой дряни мы все заснем.

Из приемника неслась заунывная мексиканская мелодия. Луп сказала своей неуклюжей подруге что-то по-испански, Флоренсия недовольно передернула плечами, но все-таки перевела на другую волну. Теперь играла ритмичная, механическая танцевальная музыка.

– Она хорошая девушка, – заметила Луп. – Просто немножко медлительная.

– Вижу. Что ж, сначала первый этаж. Вынести мусор. Потом пол, вытираем пыль и... Что это?

– Да?

– Что это? Ты слышала?

– Что?

– Не знаю. Пусть вырубит этот драндулет! – Замолчи! – прошипела Луп.

Флоренсия выключила радио. Во внезапно наступившей тишине все услышали шаги, кто-то ходил по одному из темных холлов, звук отражался от стен. Тяжелые, мужские шаги.

– Кто здесь может быть? – спросила Луп испуганным шепотом.

– Не знаю.

– Вроде никто не может.

– Не знаю.

Луп схватила веник и держала его перед собой, как копье. Эстер подняла над головой металлический стул из приемной. Шаги приближались. Эстер и Луп переглянулись, напряглись, ожидая нападения. Из темного угла вышел крепкий черный мужчина в выцветшей форме, на поясе у него висел револьвер. При виде столь воинственно настроенных женщин он оторопел.

– Тпру, дамочки! Спокойненько. Я на вашей стороне.

– Вы ночной сторож, – гневно констатировала Эстер.

– Я бы сказал – охрана.

– Меня не предупредили, что здание охраняется. – Эстер аккуратно опустила стул.

– Это уж их оплошность. И нечего на меня бочку катить, дорогуша. – Мужчина добродушно улыбнулся, показав единственный золотой зуб. На вид ему было лет пятьдесят, но Эстер подумала, что, наверное, он старше. – Хай, я Уолтер Чаппел, но все запросто зовут меня Чаппи. И только очень близкие подружки – Уолтером.

Эстер, не обращая внимания на его заигрывания, принялась натирать пол. Луп и Флоренсия уже обходили комнаты, опорожняли пепельницы и корзины для бумаг в зеленые пластиковые пакеты.

– Кстати, Чаппи, а нельзя ли включить поярче свет в этом старом сарае? К восьми утра все должно быть как новенькое.

– К семи, – поправил Чаппи. – «Текно-Кэл» – ранние пташки, дорогуша. А насчет лампочек... – Он пошарил по стене, холл вдруг весь залило светом. – Мистер Моррисон строг насчет электричества. Каждый счет с лупой проверяет. Чуть что не так – накинется как ястреб. Так что кончишь с полом, дорогуша, – погаси. Ясно?

– Заметано. Вы давно в компании, Чаппи?

– Двадцать три года. Как ее основали, с той поры. Они тогда выпускали транзисторы и все такое.